Что произошло?
Вечером 2 февраля президент Владимир Зеленский подписал указ на основании решения СНБО и на пять лет ввел санкции против Тараса Козака и его компаний и телеканалов: «Ариадна ТВ», «Новый формат», «ТВ Выбор», «Лидер ТВ» и «Партнер ТВ», вещающих под логотипом «112 Украина», собственно телеканала «112 ТВ», «Новости 24» ( NewsOne) и «Новые коммуникации» (ZIK). Конечный бенефициар всех этих телеканалов — Козак.
Сразу после введения санкций провайдеры начали отключать каналы в кабельных сетях. Ночью все три канала вышли на YouTube в спецэфир. В совместном заявлении они назвали санкции политическим давлением и расправой над оппозицией.
Их поддержал глава Нацсоюза журналистов Сергей Томиленко — он заявил, что это «наступление на свободу слова».
Третьего февраля каналы были недоступны в кабельных сетях, а сайт ZIK переехал на новый домен. Сайты остальных каналов работают, трансляция на YouTube тоже идет.
Как вообще можно ввести санкции против украинских телеканалов?
В Украине с августа 2014 года действует закон «О санкциях», его подписал тогдашний президент Петр Порошенко. Он позволяет применять санкции к иностранцам и иностранным компаниям, а также к тем, кто «осуществляет террористическую деятельность». Последний пункт касается и украинских граждан. Эту норму применили к Козаку.
Кто и как вводил санкции?
Сначала Служба безопасности направила в СНБО доказательства того, что Козак причастен к терроризму. Какие именно доказательства — в СБУ не уточнили, но глава ведомства Иван Баканов сказал, что «СБУ предоставила обоснованные рекомендации СНБО принять соответствующее решение».
На основе этих рекомендаций СНБО провел заседание и рекомендовал своему главе — президенту — ввести санкции против Козака. После этого Зеленский подписал соответствующий указ и ввел пятилетние санкции. То есть санкции вводили по цепочке СБУ — СНБО — президент.
Разве можно ввести санкции только на основе данных СБУ, без решения суда?
Решение суда, которое докажет вину Козака, обязательно понадобится, но позже, считает экс-глава Конституционного суда Станислав Шевчук. Пока, по его словам, юридически процедура не нарушена. «Сначала уголовное производство, потом санкции, потом суд». То есть следствию в суде еще придется доказать, что Козак причастен к терроризму, но все это время санкции будут действовать.
Медведчук, ОПзЖ и Козак говорят, что обжалуют указ президента в судах. Они могут это сделать?
Теоретически санкции против этих телеканалов может отменить Конституционный суд. Он уже рассматривал этот вопрос. В 2018 году Верховная Рада приняла постановление ― это был важный шаг к санкциям против «112» и NewsOne. Почти сразу депутат от «Оппозиционного блока» Нестор Шуфрич и еще 48 нардепов потребовали от КС признать постановление неконституционным. Они утверждали, что документ приняли с нарушениями. Спустя три года, в июле 2020-го, КС единогласно решил это производство закрыть.
«Вопрос был политический, а не конституционный, потому суд решил закончить производство», — говорит Шевчук.
Но никто не мешает Медведчуку и Козаку собрать 45 или больше депутатов, обратиться в КС и попросить признать неконституционным указ Зеленского. Что решит КС — неизвестно.
В ОПзЖ обещают обжаловать решение в Европейском суде по правам человека. Это возможно?
Козак может обжаловать это решение в ЕСПЧ, но только после того, как пройдет все судебные инстанции в Украине. Это может занять годы. Разбирательства в ЕСПЧ тоже длятся годами. Например, дело экс-мэра Славянска Нели Штепы, которую в Украине судили за пособничество террористам, в ЕСПЧ рассматривали четыре года.
В ЕСПЧ есть и ускоренная процедура рассмотрения дел — «правило 39». Согласно этой норме, Европейский суд может срочно потребовать прекратить преследование и давление на человека. Применяют это правило в исключительных случаях — только если жизни и здоровью человека грозит «непоправимый вред». Воспользоваться этим правом в 2015 году пыталась Надежда Савченко — она требовала, чтобы Россия освободила ее из тюрьмы. Савченко ЕСПЧ отказал.
Также суд оперативно может рассмотреть иск, если дело касается права на личную и семейную жизнь. В связи с этим в ЕСПЧ обращалась журналистка «Схем» Наталья Седлецкая. Суд иск принял и обязал Украину запретить Генпрокуратуре требовать доступ к любым данным с телефона журналистки.
Дело Козака, исходя из известных сегодня фактов, ни одному из этих критериев не соответствует.
Любое (почти) решение в стране может отменить Окружной админсуд Киева во главе с судьей Павлом Вовком. Это тоже?
Указ президента ОАСК отменить не может, но в этом деле есть лазейки. Например, если Нацсовет через суд лишит каналы Козака лицензий — такое решение суд Вовка теоретически может отменить. В этом случае возникнет правовая коллизия: с одной стороны, вещать каналам запретил президент, с другой — обычный окружной суд может это право им вернуть. Как разрешится эта ситуация — пока непонятно.
Почему Нацсовет по телевидению и радиовещанию до сих пор не аннулировал лицензии каналов?
Нацсовет не отбирает лицензии у каналов — он обращается в суд с просьбой рассмотреть этот вопрос. Начать разбирательство Нацсовет может на основе целого ряда причин — ни решения СНБО, ни указа президента в этом перечне нет. В Нацсовете уже заявили, что лицензии у каналов заберут только после решения суда.
Каналы смогут и дальше вещать в YouTube? Это закон не запрещает?
Конкретно о YouTube в санкциях ничего нет, но каналам запрещено распространять свой контент на любых площадках — то есть и в соцсетях, и на сайтах, и в YouTube.
Перечнь запретов для телеканалов соратника Медведчука.
Министр культуры Александр Ткаченко уже заявил, что «будет писать письмо в Google», чтобы трансляцию каналов в YouTube забанили.
Если власть без объяснений может назвать кого-то террористом, против меня тоже могут ввести санкции?
Президент уверяет, что у него были все основания ввести санкции против Козака, но какие именно — неизвестно, это тайна следствия и разглашать ее власть пока не планирует.
В юридическом сообществе «Мертвые юристы», в которое входят адвокаты разных фирм, считают, что это опасная практика. «СНБО и президент поступили так, будто у них безграничная дискреция решать, что правильно, а что нет. Если посмотреть на политические дивиденды и «военную целесообразность» — это решение скорее правильное. Но если мы соглашаемся с формулой «решение незаконно, но правильное», то создаем оружие, которое обязательно когда-нибудь применят против нас».