Юлия Вебер / «Бабель»
Летом прошлого года генпрокурор начала войну с Холодницким — они публично обменивались обвинениями. Затем были дисциплинарные производства в отношении Холодницкого, и в конце концов он ушел с должности. Что это было со стороны Венедиктовой?
Мне трудно объяснить такие коммуникации генпрокурора. САП реагировала в зависимости от ситуации, потому что ее обвинили в бездействии. Это была ложь, и мы пытались донести свою позицию до Офиса генпрокурора.
Что для вас изменила должность и. о. руководителя САП? Какие ограничения предусматривает приставка «и. о.»?
Вся ответственность за работу коллектива, вопросы, связанные с коммуникацией с НАБУ, Генеральной прокуратурой — моя ответственность. Добавились административные функции, например, расписывать почту, накладывать резолюции, отвечать руководителям учреждений.
Я не могу назначать или менять группу прокуроров, подписывать определенные процессуальные документы — это делает генеральный прокурор, хотя это делал заместитель генпрокурора — руководитель САП. Мы просили внести изменения в законодательство, чтобы заместители руководителя САП могли назначать группу прокуроров.
Юлия Вебер / «Бабель»
К кому вы обращались?
Мы в августе-сентябре [прошлого года] написали соответствующий законопроект, направили его в Офис генпрокурора и депутатам, но до сих пор никакого ответа не получили. Сейчас закон прописан так, что все процессуальные полномочия, которые делали САП независимой, завязаны на одной должности — заместителя генпрокурора — руководителя САП. При его отсутствии, у генпрокурора его полномочия, то есть у неё есть доступ к нашим делам.
Несколько недель назад генпрокурор своим приказом изменила вашу должность — вы перестали быть и. о. заместителя генпрокурора и остались и. о. руководителя САП. Это как-то повлияло на вашу работу?
Ни на что не повлияло. Я обратился за разъяснением, почему изменили мою должность, но ответа до сих пор не получил. Возможно, это сделали специально — им было принципиально изменить что-то в названии.
Увеличилось ли давление на вас, когда вы получили должность? С вами пытались контактировать олигархи? К вашему предшественнику Холодницкому когда-то приходил бизнесмен Игорь Коломойский, и Холодницкому это часто вспоминали.
Я бы сказал, что давление продолжилось, потому что оно было все пять лет работы САП. Об олигархах — может, в начале «пробовали на зуб», но я сказал, что меня это не интересует, попытки закончились.
С кем вы контактируете в Офисе генпрокурора? Какие у вас отношения с Венедиктовой?
По должности я общаюсь с генеральным прокурором. Пытаюсь построить конструктивный диалог, потому что нам нужен результат. Сейчас генпрокурор в отпуске, и. о. генпрокурора — [Роман] Говда, с ним общаюсь.
Юлия Вебер / «Бабель»
Венедиктова или кто-то другой в ее Офисе пытаются давать вам указания, влиять на работу?
Она включает себя в отдельные группы, изучает материалы по этим производствам. Например включила себя в группу по «Привату», и теперь они хотят изучить материалы. Также она сама включила себя в группу по Татарову [большой профайл о нем — здесь].
Дело Олега Татарова
В 2010 году частный застройщик «Укрбуд» решил построить жилой комплекс на территории воинской части в центре Киева — на Печерске. За это владелец земельного участка — Нацгвардия — должен был получить в ЖК 50 квартир и 30 паркомест.
В 2016—2017 годах условия этого соглашения кардинально изменились: вместо дорогой недвижимости в центре Нацгвардия согласилась получить 65 квартир в доме на окраине Киева.
В 2017 году делом заинтересовались полиция и НАБУ. Одним из фигурантов дела был народный депутат и владелец компании «Укрбуд» Максим Микитась. Чтобы установить разницу между стоимостью квартир в центре города и на окраине, в мае 2017 года полиция назначила экспертизу.
Микитась и тогдашний директор юрдепартамента «Укрбуда» Олег Татаров сфальсифицировали экспертизу. По их просьбе эксперт МВД Константин Дубонос заключил, что квартиры на окраине стоят всего на семь миллионов гривен дешевле недвижимости на Печерске. Реальная разница составляла 81 миллион гривен. За это эксперт получил паркоместо стоимостью 250 тысяч гривен.
В октябре 2020 года САП зарегистрировала производство о фальсификации экспертизы.
30 ноября детективы НАБУ сообщили о подозрении Дубоносу, 1 декабря 2020 года — Микитасю. Подозрение планировали вручить и заместителю главы ОП Татарову, но накануне генпрокурор изменила группу прокуроров, и подозрение ему не вручили.
14 декабря Печерский райсуд по ходатайству адвокатов Дубоноса обязал Венедиктову забрать «дело Татарова» у НАБУ и САП.
18 декабря НАБУ и САП вручили Татарову подозрение.
23 декабря Верховный суд оставил это решение в силе, а в ночь на 24 декабря заместитель генпрокурора Алексей Симоненко передал дело Службе безопасности Украины.
30 декабря назначенный Венедиктовой прокурор отказался требовать для Татарова меру пресечения.
Но есть ситуации, когда мы сами просим, чтобы она включала себя в группу — не для контроля, а для решения процессуальных вопросов. Это касается дел, где фигурируют депутаты или судьи, у которых специальный статус. Например, по народным депутатам информацию в Единый реестр досудебных расследований может вносить только генпрокурор.
Есть информация, что НАБУ передало проекты подозрений по делу ПриватБанка на согласование лично генеральному прокурору, а она не спешит их подписывать.
Я об этом узнал также из СМИ. Не понимаю, почему НАБУ передало проекты в Генеральную прокуратуру, а не нам — мы осуществляем процессуальное руководство. Возможно, там есть спецсубъект, подозрение которому может подписать только генпрокурор. Но обычно практика такова, что детективы НАБУ показывают нам проект подозрения, мы его вычитываем, говорим, что нормально, а что надо доделать. Если подозрение должен подписать генпрокурор, мы идем с материалами и аргументируем, почему она должна это сделать.
Какие у вас отношения с [Артемом] Сытником?
Нормально общаемся. Взаимопонимание есть. Я спрошу еще у него, что это за подозрения.
В Офисе президента Татаров курирует правоохранительные органы, встречались ли вы с ним? Какие у вас отношения с [Арсеном] Аваковым [Иваном] Бакановым?
О Татарове, как сотруднике Офиса президента, мне стало известно в октябре или ноябре [2020 года], и необходимости с ним коммуницировать не было. И что такое «курирует»? Мы с ним не общались. Президента видел вживую несколько раз на общих выступлениях. Осенью его указом меня включили в Совет антикоррупционной политики. Там Сытник, [Александр] Новиков, Баканов, Аваков. С ними всеми у меня рабочая переписка. Кстати, Татаров тоже там, но переписки с ним у нас нет.
Юлия Вебер / «Бабель»
Вы уже давно работаете в САП, когда давление на антикоррупционные органы было самым большим, кто давил?
Было разное, и угрожали, и машины портили, и прослушивали, и пикетировали. Я своим побратимам объяснял, что на фронте понятно, где враг и откуда прилетит, а здесь давление многовекторное, здесь мы в круговой обороне, потому что не знаем, откуда именно пойдет атака.
В октябре 2020 года Конституционный суд нанес сокрушительный удар по антикоррупционной системе. Общество отреагировало пикетами. Я не имею права высказывать позицию по этому решению, но со стороны прокуроров это выглядит так: прокурор работает, собирает материалы уголовного дела, ходит в суд, выслушивает в свой адрес негатив от защиты. Затем в один «прекрасный» день [Конституционный] суд отменяет уголовную статью, по которой прокурор вел производство. Он приходит в суд, видит довольные лица защиты и еще должен просить прекратить производство, поскольку уголовная статья неконституционная. Фактически прокуроры и детективы в этом случае работают на мусорное ведро — это очень демотивирует.
Юлия Вебер / «Бабель»
Давайте поговорим о делах, которые блокирует генеральный прокурор. Мы видим такие действия по делу Татарова, раньше было по [Олегу] Бахматюку — Офис не подписал ходатайство НАБУ о его экстрадиции в Украину из Австрии.
Здесь другая проблема — ранее материалы были только в САП и дальше не выходили, за исключением, когда материалы должен был подписать генеральный прокурор. А теперь генеральный прокурор должен подписывать практически все материалы. Когда мы направляем документы, есть большой риск, что люди, которые не имеют процессуального отношения к материалам НАБУ и САП, будут читать наши документы — это риск утечки информации. Второй момент, дискуссия с Офисом генпрокурора может затягиваться на несколько месяцев — это не способствует скорости расследования.
Бывают и другие ситуации, например по делу ОАСК, когда Печерский суд обязал генпрокурора изменить подследственность. Офис генпрокурора обращался за разъяснениями, затем обжаловали решение в апелляции. По Татарову днем суд принял решение, а уже ночью изменили подследственность.
Давайте вернемся к делу Татарова. После изменения группы прокуроров остался ли там хоть один прокурор САП?
Нет, в группе тринадцать прокуроров. Мы просили включить в нее прокуроров САП, потому что у нас есть практика совместных прокурорских групп, но нас не услышали.
Это дело может рассматривать какой-то другой суд, кроме Высшего антикоррупционного?
Нет, напомню, что преступление совершили соорганизаторы [Максим] Микитась и еще один человек [речь об Олеге Татарове]. Они вдвоем давали взятку третьему лицу — сотруднику экспертного учреждения. На то время Микитась был народным депутатом, и если мы говорим о коррупционном преступлении, то это прямая подследственность НАБУ. Но Печерский райсуд вопреки закону обязал Офис генпрокурора забрать это дело у НАБУ. Мы обратились в Высший антикоррупционный суд, поскольку именно он осуществляет судебный контроль за делами НАБУ и САП. Надеюсь, что ВАКС восстановит справедливость и отменит это решение Печерского райсуда.
Юлия Вебер / «Бабель»
Но Печерский суд не передал материалы дела в ВАКС...
Да, он передал их в Апелляционный суд Киева, а тот быстро передал их в Верховный суд. Это была феноменальная скорость прохождения всех инстанций. Это вопрос о доступе к правосудию — люди могут годами ждать рассмотрения их дел, а здесь все три инстанции за девять дней.
Я думаю, что ВАКС истребует материалы у Печерского суда. По крайней мере, так было по делу VAB Банка: Печерский суд передал их в ВАКС, и тот отменил их решения. Я думаю, та сторона понимает, что так же будет с этим делом [Татарова], и поэтому тянут.
В начале декабря вы в течение двух недель не подписывали подозрение Татарову. За это время ваши оппоненты изменили подследственность дела. Почему была такая задержка?
Мы с прокурорами должны были ознакомиться с материалами, потому что эпизод, о котором вы говорите, мы зарегистрировали в октябре 2020 года. Параллельно защита оспаривала аресты имущества, прокуроры ходили в суд и рассказывали нам, что Высший антикоррупционный суд на заседаниях обращал внимание на определенные проблемы в материалах. Мы все эти недостатки устранили в подозрении, поэтому нам были необходимы те десять дней.
За день до Нового года Государственное бюро расследований возбудило уголовное производство. Фактически, подписанное вами подозрение Татарову называют попыткой привлечь к ответственности «невиновного человека». Вам что-то известно об этом?
Здесь трудно что-то комментировать. Я узнал об этом из СМИ. Потом мне подтвердили, что такое производство действительно существует. Я воспринимаю это как своеобразную попытку давления. Там нет «невиновного лица», все решения обоснованы.
Что сейчас происходит по делу Татарова?
Согласно ЕРДР, орган расследования — СБУ. Если я не ошибаюсь, 30 января истекают сроки [расследования].
Давайте поговорим о пленках Окружного админсуда Киева [подробно об этом — здесь]. Павлу Вовку вручили повестку в суд, чтобы избрать меру пресечения. Он не первый раз ее проигнорировал. Он годами может так делать?
Эта мера пресечения, которую мы пытаемся получить в суде, никоим образом не влияет на наше расследование. Она не является наказанием или способом добыть новые доказательства по делу, поэтому Вовк нагло себя ведет. Он не хотел давать показания и не дает их — ссылается на 63 статью Конституции. Прокуроры пытались через суд применить привод, но судьи отказали.
Юлия Вебер / «Бабель»
Есть ли развитие по этому делу?
Тайна следствия. Могу сказать, что назначено много экспертиз. НАБУ попросило генерального прокурора продлить сроки досудебного расследования, чтобы провести эти экспертизы. Решение примет суд.
Вы будете участвовать в конкурсе на нового руководителя САП?
Я думал, что конкурс начнется в октябре, потом — что в ноябре, но они [Комиссия по проведению конкурса на админдолжности в САП] до сих пор не договорились о правилах игры. Это выгодно всем, только не САП. Мне не важно, будет там Грищук или кто-то другой. Главное, чтобы у человека были полномочия, чтобы мы могли назначать группу прокуроров, подписывать процессуальные документы. Ранее мы группу прокуроров назначали за десять минут, а сейчас идет три-четыре дня, и есть риски, что материалы будут читать другие люди, не только генпрокурор.
Вы будете участвовать в конкурсе?
Я рассматриваю такую возможность, но пока нет официального объявления, поэтому не о чем говорить.