Вы возглавляли таможню меньше года и вдруг переходите в министерство, почему?
Человек на государственной службе должен быть как-то карьерно устремлен. Переход из ранга госслужащего высшей категории в ранг министра — большой шаг в карьере.
На заседании фракции «Слуга народа» депутат Ольга Василевская-Смаглюк спрашивала, для вас это повышение или понижение?
Это перемены в жизни. Министерство — это другое, не менее интересное и более ответственное дело, как по мне.
Между собой депутаты называют ваше новое министерство чемоданом без ручки, потому что фактически его так и не создали. Можете объяснить, как оно устроено и для чего?
Мне трудно давать оценки: создать министерство с нуля — сложная работа. Министерство начало работать, оно определяет и реализует политику в сфере обороны, оборонной промышленности и оборонного заказа. Что касается документации, подготовленной министерством и вышедшей на разные уровни утверждения, наверное, сделано немало. Но чтобы это работало, нужно принять нормативную базу, которая позволит имплементировать политику в жизнь. До этого этапа министерство еще не дошло. Видимо, год — это период, которого почему-то оказалось недостаточно для разработки этой документации. Первая задача — довести начатое до конца.
Олег Уруский передавал вам дела, вы с ним знакомы?
Знаком по телефону, по предыдущей работе.
То есть у вас не было встречи, когда он пришел, показал вам, где кабинет?
Из-за приставки «вице-премьер» физически его кабинет находился в здании Кабмина, а не министерства — там кабинет министра не предусмотрен.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Насколько я понимаю, штат министерства недоукомплектован: на его сайте в руководстве указаны всего два человека — один из заместителей министра и госсекретарь.
Недоукомплектовано порядка 40 процентов штата, но есть проблема — здание, в котором находится министерство, не позволяет разместить всех. Людей не принимают на работу, потому что их негде сажать. То есть вместо того, чтобы заниматься проблемами оборонного заказа и оборонно-промышленного комплекса, приходится решать инфраструктурные вопросы.
Вы понимаете, как можно погасить задолженности по зарплатам перед оборонными предприятиями?
Я думаю, что решить этот вопрос может помочь корпоратизация «Укроборонпрома». Если реализовать соответствующий закон, можно рассчитывать на дополнительные источники дохода.
Вы были пятым главой таможни за два года и проработали на этой должности почти год. Пятого ноября временно исполняющим обязанности руководителя назначили Вячеслава Демченко. Как возникла эта кандидатура?
Он принят на работу в качестве руководителя департамента по борьбе с контрабандой. У него 30 октября заканчивался контракт на службу в погранвойсках. Он подался на конкурс в таможню и показал себя хорошим кандидатом. Это неплохо, что руководитель будет иметь канал взаимодействия с пограничниками, с которыми есть много общих вопросов. Человек с его жизненным опытом наверняка быстро разберется.
А мой год на посту главы таможни — это даже чуть-чуть больше, чем среднестатистический срок за последние 15 лет.
Летом вы называли четыре основные задачи на посту главы таможни, давайте подробнее о каждой. Было шесть законопроектов об изменении Таможенного, Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, законов об оперативно-розыскной деятельности, о госслужбе и о регулировании пошлин. Какой в итоге статус?
Пока из всего этого в июле первое чтение прошел закон, инициированный Офисом президента, по криминализации контрабанды, а все остальные законы дальше не продвинулись. Мы пытались говорить с депутатами, но есть риск, что под предложенные нами изменения в парламенте не соберется нужное количество голосов.
Почему? В парламенте провластное монобольшинство, оно может принимать любые решения.
Может, но для этого должен быть политический консенсус большинства.
Сергей Моргунов / «Бабель»
В чем проблема с этими законопроектами и политическим консенсусом?
Считается, например, что ужесточение наказаний за контрабанду общество может воспринять негативно, а силовики могут получить больше возможностей для злоупотреблений.
Еще одна из ваших задач на посту главы таможни — кадровая реформа. Вот ваша цитата: «Тестирование — наш эксперимент по перезагрузке таможни, и он рассчитан на год». На какой стадии эксперимент?
Мы успешно завершили тестирование и с 1 июля перешли в формат единого юридического лица. Тестирование показало, что в личном составе таможни порядка 45 процентов людей не рекомендованы к работе в силу отсутствия должного уровня профессиональных знаний или добропорядочности.
Переход в формат единого юрлица позволил начать проверки людей, попавших в сомнительную зону. Их проверяют на добропорядочность и профпригодность. Начиная с июля из таможенной службы ежемесячно увольняются от 30 до 70 человек. Я считаю, мы сделали практически все, разве что не закрепили в законе проверку на добропорядочность.
Теперь должна быть вторая составляющая — «пряник». Людей нужно чем-то стимулировать, компенсировать коррупционные риски, которые есть у сотрудников таможни. В начале года мы планировали, что таким компенсатором станет троекратное увеличение заработной платы, чтобы рядовой таможенник на посту получал около 30 тысяч гривен.
Но нет?
К сожалению, в первом чтении проекта бюджета предусмотрено повышение фонда оплаты труда на четыре процента. Этого не хватит, чтобы оградить людей от коррупции.
Вы говорили, что когда становишься руководителем таможни, попадаешь на своеобразный шпагат: с одной стороны требуют обновить персонал, а с другой — наполнить бюджет. Из ваших ответов понятно, что с первым пунктом сложилось не очень, а что со вторым?
Все месяцы моей работы таможня справлялась с бюджетными планами поступлений. Нам ставили новые планы — мы и их перевыполняли.
А сколько денег вы просили на реформу таможни и сколько в итоге получили?
Когда мы говорили о фонде оплаты труда, сейчас это где-то 2,5 миллиарда в год. Чтобы достичь желаемого результата, нужно 7,5 миллиарда. В этом году сверх плана, я думаю, мы дадим 50 миллиардов гривен. Соответственно, от увеличенных доходов на реформу мы просили 3,5 процента.
Сколько получили по факту?
А по факту получился факт.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Как реформировать таможню без денег?
Это причина, почему я стал министром, — я не смог реформировать таможню без денег. Деньги ведь нужны не только в фонд оплаты труда. Еще один аспект — инвестиции в инфраструктуру, усиление инструментального контроля и минимизация человеческого фактора. В марте правительство приняло программу, согласно которой в развитие таможенной инфраструктуры нужно инвестировать 10 миллиардов на протяжении трех лет. На следующий год сумма инвестиций составляла 3,9 миллиарда. Но проект госбюджета говорит о том, что в лучшем случае будет миллиард.
Что касается еще одной задачи — диджитализации, ситуация проще: там пока вообще нет финансирования из бюджета, все делают за счет донорской помощи. Мы с донорами провели совместный аудит процедур, программных продуктов и внесли соответствующие коррективы. Буквально неделю назад пришел новый заместитель по цифре Олег Николайчук.
Вместо Евгений Ентиса, который уволился?
Да, он пришел только сейчас. Полгода мы не могли провести конкурс, он срывался четыре или пять раз. У него расчищено поле для деятельности. Он уже когда-то отвечал за диджитализацию на таможне, после этого работал в донорских организациях. Он понятен и таможне, и донорским организациям, и Министерству финансов.
Но Ентис ушел из таможни со скандалом.
Скандала как такового не было, вот что он раскритиковал?
Ентис уволился, потому что не смог работать (детали конфликта тут) с Александром Ивашковичем, который разработал внутреннюю систему таможни «Инспектор-2006». Эту систему усовершенствуют?
После ухода Ентиса мы приоритизировали, что нам нужно делать. Ситуация была такова: молодая, талантливая команда программистов, которые работали на таможне, почему-то посчитала, что она знает, что нужно таможне, лучше, чем сами таможенники. Они создавали параллельную систему, которая, когда ее стали принимать, не заработала. Не потому, что она была плохой, а потому, что была другой и не соответствовала требованиям тех, кто будет ею пользоваться. Поэтому три месяца ушли на совместный аудит этой системы. Нам пришлось заняться анализом, переосмыслить и переделать алгоритмы взаимодействия разработчиков и пользователей.
У Ентиса и Ивашковича был глубокий конфликт, с новым замом по цифре будет взаимопонимание?
Смотрите, каждый человек уникален и сложен как личность, кто-то сложнее, кто-то проще. На таможне простые люди не работают. Не думаю, что для нового конфликта есть объективные условия.
Сергей Моргунов / «Бабель»
В итоге «Инспектор» усовершенствуют или появится новая система?
Будет создана двухкомпонентная программа Custom back а-ля «Инспектор». Она сможет использовать исторические данные из «Инспектора». Также за донорские деньги разработают приложение для брокеров, грузовладельцев, декларантов, перевозчиков и смежных организаций.
В марте прошлого года правительство и Офис президента анонсировали услугу по растаможке авто через «Дію», когда она заработает?
Технологически это программа готова, но есть противоречия с бюджетным законодательством при определении таможенной стоимости авто. Насколько я знаю, депутаты сейчас готовят соответствующие изменения в законодательство.
Одна из важных проблем бизнеса — таможенники прямо на границе сами определяют стоимость грузов. Они могут ее занижать или завышать, как им выгодно — это коррупционные риски. Их можно убрать, если Украина начнет обмениваться таможенной информацией с другими странами. Такой вариант давно обсуждают, какой статус?
Много работы проделано, но говорить, что мы подошли к подписанию документов, наверное, рано. Когда речь идет о странах ЕС, существует вопрос защиты персональных данных — в этом направлении с Еврокомиссией работает правительство. Если говорить о Турции и Китае, мы продвинулись даже больше, чем я ожидал, есть позитивные сигналы. Если мы внесем изменения в законодательство, мы будем знать стоимость товара еще до его погрузки на борт корабля.
И последнее, вы встречались с представителями Apple, у них были таможенные вопросы, их решили?
Они уже привезли первую партию продукции. У Apple есть прямые поставки, более того, они высказали готовность оказать нам поддержку в диджитализации и создании некоего пункта таможенного контроля для упрощения процедуры. Мы сейчас работаем над этой моделью.
Таможня без денег как-то выкрутится (мы даже знаем как), а «Бабель» — нет. Вся надежда на ваш донат.
Сергей Моргунов / «Бабель»