Начиная с 1957 года группа британских исследователей во главе с доктором Джо Форманом наблюдала за атмосферными изменениями в Антарктиде. Ученые измеряли уровень озона и других газов в атмосфере с помощью специальных приборов. Показатели варьировались из года в год, однако в 1982 году оборудование британцев зафиксировало аномалию. Плотность озонового слоя, который отражает большую часть солнечной радиации, неожиданно снизилась на 40 процентов.
Форман предположил, что суровые антарктические условия просто испортили оборудование. Приборы британцев располагались на антарктической станции «Галлей», на шельфовом леднике Бранта, и изучали атмосферу непосредственно над ним. Зато NASA собирало атмосферные данные по всему миру и не сообщало о каких-либо аномалиях. Поэтому Формана не слишком озаботили странные показатели, и он просто заказал новую технику. В следующем году ученые взяли образцы еще раз. Ситуация не улучшилась.
Заподозрив, что над антарктической станцией происходит нечто странное, Форман начал просматривать данные за предыдущие годы. Он заметил, что уровень озона начал падать еще в 1977 году, и с тех пор ситуация только ухудшалась. Исследователь опубликовал работу, в которой отметил, что над Антарктидой образовалась озоновая дыра.
Формально, это была не дыра, а просто участок, где плотность озонового слоя была нетипично низкой. Однако открытие было очень тревожным. Стало понятно, что если так будет продолжаться, озоновый слой может полностью исчезнуть уже в последующие несколько десятилетий. Если бы это произошло, все организмы на планете начали бы получать больше вредной солнечной радиации. Если конкретнее — ультрафиолетовой радиации специфического типа B. Именно она вызывает солнечные ожоги, может привести к раку или изменениям в ДНК. Все это предвещало глобальную катастрофу.
Научное сообщество начало искать возможные причины феномена. Еще в 1974 году Марио Молина и Франк Шервуд «Шери» Роуланд из Массачусетского технологического института выяснили, что ряд химикатов, известных как хлорфторуглероды, или фреоны, могут разрушить озоновый слой.
В то время эти соединения были очень распространенными. Ученые верили, что они не вступают в реакцию с другими соединениями и не токсичны. Их использовали для производства различных аэрозолей, дезодорантов, огнетушителей, кондиционеров, холодильников и многого другого.
Однако Молина и Шервуд пришли к выводу, что фреоны не распадаются, а накапливаются в верхних слоях атмосферы, где связываются с молекулами озона, в результате чего тот разрушается. Открытие стало шоком. Когда жена Роуланда спросила его, как дела на работе, тот смог ответить только: «С работой все хорошо, но я думаю, что планете конец».
В 1980-х годах специалист по атмосферной химии Сьюзан Соломон проверила гипотезу Молины и Шервуда и получила еще более пессимистичные результаты. Она пришла к выводу, что даже одно соединение, содержащее хлор, запускает цепную реакцию и «может разрушить сотни тысяч молекул озона».
Лауреат Нобелевской премии по химии, профессор Массачусетского технологического института Марио Молина пьет шампанское со своей женой Луизой после пресс-конференции в институте, 11 октября 1995 года. Профессор Молина получил награду за свое исследование влияния созданных человеком химических веществ на озоновый слой.
Getty Images
Политическое международное сообщество относилось к этому скептически. Не верили в то, что озоновый слой истончается, и некоторые ученые. «Я помню, как бывала на научных саммитах и люди говорили: “О, эта британская группа, они, видимо, просто ошиблись”», — говорит Соломон.
Однако со временем доказательств, что озоновый слой истончается из-за деятельности человека, становилось все больше. Под давлением ученых в 1987 году ООН составила Монреальский протокол. Он начал действовать в 1989 году. В течение последних 30 лет его подписали 46 стран.
Страны боялись экономического ущерба, но договорились полностью прекратить использовать фреоны и сократить на 30 процентов использование других вредных для озонового слоя соединений. В последующие несколько лет ученые убедили политиков, что этого недостаточно. Каждые два-три года в протокол добавляли новые запрещены химикаты.
Страны мира одна за другой меняли технологии производства аэрозолей, охлаждающей техники и другого оборудования. А специальная команда ученых под руководством Стивена Андерсена из Агентства по охране окружающей среды США искала практические решения, как это сделать. В конце концов, компании перешли с фреонов на другие, менее вредные для озонового слоя соединения.
Решение не было идеальным. Эти соединения были парниковыми газами и ускоряли климатические изменения. Но стратегия работала. В течение 1980—2014 годов использование фреонов уменьшилось с 800 тысяч тонн до 156 тонн.
Эффект был постепенным. В течение 1980-х — начале 1990-х годов спутниковые наблюдения и наземные измерения показывали, что с каждым годом дыра над Антарктидой растет. Более того — еще одна дыра открылась над Арктикой, а озоновый слой в течение 1970—1995 годов уменьшился более чем на 5 процентов.
Однако в 2014 году дыра над Антарктидой начала понемногу «зарастать», она до сих пор периодически увеличивается и уменьшается. Но исследователи прогнозируют, что уже к 2050-му дыра уменьшится до размеров 1980 года.
Если бы не Монреальский протокол, ситуация могла бы быть гораздо хуже. По подсчетам ученых, уже к 2050 году озоновый слой полностью бы разрушился. Уровень солнечной радиации был бы настолько высоким, что люди получали бы ожоги лишь за пять минут пребывания на солнце, чаще болели раком кожи и катарактой.
«Бабель»
Сейчас мир сталкивается с новым кризисом — климатическими изменениями. Согласно прогнозам ученых, в ближайшие десятилетия они будут только нарастать. Холодные сезоны — уменьшаться, а периоды длительной жары будут увеличиваться. Однако ученые, которые уже остановили один климатический кризис, говорят, что спасать планету еще не поздно. И случай с озоновой дырой — хороший пример.
«Из-за изменения климата легко впасть в отчаяние. Бывают ужасные события, которые заставляют людей страдать. Однако я верю, что свет в конце тоннеля есть. Я думаю, что проблема озоновой дыры это демонстрирует, и мы на пути решения [климатического кризиса]», — говорит Стивен Андерсен.
А для журналистики свет в конце тоннеля — это читательская поддержка. В том числе и донатами.