«У вас тут с генофондом хуже уже не будет». День с главой прифронтового города Счастье Александром Дунцом. Человеком, который прошел войну, а теперь воюет с совком и бюрократией

07:15, ВГА Счастье

Военно-гражданская администрация находится в центре города. Небольшое здание, напротив него Дом культуры и площадь с объемной надписью «Щастя» и большим красным сердцем. В начале восьмого утра Александр Дунец в военной форме курит на крыльце администрации. Туда на работу спешат люди. Один из них — мужчина в деловом костюме — подходит к Дунцу, здоровается.

― Саша, а что это ты в такую рань и уже такой нарядный?
― Ты чего, в армию захотел? ― шутит Дунец. ― Я сейчас тебе повестку быстро оформлю.

Сегодня годовщина обстрела поселка Победа. Семь лет назад, 3 сентября 2014 года его обстреляли из систем залпового огня «Смерч» с территории России. Под обстрелом погибли 17 военных 27-го ракетного полка. Теперь каждый год 3 сентября к памятнику бойцам принято возлагать цветы. Вместе с Дунцом в Победу поедет бывший глава поселка Сергей Татарка. В 07:30 он приходит к зданию администрации, на нем костюм и фиолетовая рубашка. Увидев меня и фотографа Сергея Моргунова, Татарка заметно нервничает.

― Ребята, а вы кто? Да еще и с камерами, ― удивленно спрашивает он.
― Мы тут по заданию Службы безопасности Украины, ― шучу я, ― контролируем передвижение главы Счастьинской ВГА и фиксируем его контакты.

Татарка шутку не понимает и нервничает еще больше.

― Александр Евгеньевич, надо же это, цветов купить.
― Конечно купим, ― отвечает Дунец, ― на рынок заедем.
― Обязательно. Нужно освещать позитивные новости, ― говорит Татарка, ― воздействовать на средства массовой информации. Не все же нам новости про коронавирус и смерти. Местным блогерам только дай повод…

К слову Дунец вспоминает, что недавно полностью вакцинировался от коронавируса, но местные жители записываться на вакцинацию не спешат.

― Я зимой короной заболел, ― рассказывает Александр, ― мерзость ужасная. Ну, а чем ты от нее лечиться будешь? Я лечился чаем и имбирем. Второй раз болеть не хочу. Пришел я, значит, колоться. Стою в очереди, а тут какой-то пионер говорит: «Не вакцинируйтесь, это американцы нам генофонд меняют». Я ему говорю: «П*здуй на вакцину, у вас тут в Счастье с генофондом хуже уже не будет».

Из дверей администрации высовывается какая-то женщина и очень нервно машет Дунцу.

― Александр Евгеньевич, тут такое.
― Что там уже опять, ― удивляется Дунец, ― а, грамоты...

Он сильнее натягивает кепку на голову и идет в администрацию. Кабинет Дунца ― большая комната с длинным столом для совещаний, рабочим столом с кучей папок и компьютером. Паук падает в кресло, снимает кепку и трет лицо руками.

― Мы же тут праздник сделали на День независимости. Устроили фестиваль уличной еды. Позвали людей из района ― каждый представлял свой поселок. Еда, наливки, шашлыки. Все по-настоящему. Тут ведь семь лет праздников не было. И, как положено, решили вручить грамоты тем, кто их заслужил — врачам, общественным деятелям, учителям. Напечатали 67 штук. Оказалось, что в двух написано «Поздравляем с 30-летием зависимости».

― Вот это провал, ― смеется фотограф Моргунов.
― Сережа, это не провал, ― злится Дунец, ― это п*здец!

Фото одной из грамот с ошибкой в Facebook выложил местный врач Степан Шведюк. Женщина, которая получила грамоту, не заметила ошибку и решила похвастаться друзьям, сбросила фото в Viber. Позже фото попало к Шведюку.

― Ну это все, «с Днем зависимости», это конец, ― не унимается Паук, ― сейчас это репостнут, оно попадет в Северодонецкие группы, а оттуда дальше по Украине. Вот это скандал будет.

Дунец резко встает из кресла и идет к двери, открывает ее и кричит куда-то в коридор.

― Позовите мне ответственных деятелей!

Через пару секунд в кабинет заходят двое ― парень и девушка, которые отвечали за грамоты. Оба смотрят в пол и стараются не поднимать головы.

― Кто это напечатал, ― спрашивает Дунец, ― кто из вас?
― Александр Евгеньевич, мы не знаем, мы не делали, ― неуверенно отвечает парень.
― У вас пять минут на то, чтобы решить, кто из вас напечатал эту дрянь, ― говорит Дунец. ― Идите и решайте.

Тем временем под постом Шведюка увеличивается количество лайков и репостов. Дунец открывает дверь и говорит секретарю, что нужно напечатать новые грамоты.

― Как определятся, кто виноват, пусть звонят и извиняются перед теми, кому достались неправильные грамоты. И пусть везут им новые. И потом еще раз извиняются, ― объясняет он секретарю.

В коридор заходит Татарка.

― Ну что, Александр Евгеньевич, поехали уже, в Победе скоро начнется, а еще цветов купить надо.

10:00, село Победа

Победа находится в Новоайдарском районе. От Счастья по новым дорогам ехать не больше 25 минут. «Велике будівництво» добралось и сюда. В дороге Татарка, как бывший глава поселка, рассказывает о своих достижениях.

― Мы сначала заедем в центр села, я вам покажу парк и больницу, почтим память, а потом — сюрприз.

В поселке живет около 500 человек, часть домов заброшена — люди разъехались.

Мы останавливаемся возле поселкового совета. Справа от входа на стене висит герб поселка ― огромный довольный байбак в колосках пшеницы. Татарка показывает фельдшерский пункт, несколько лавочек, разрушенный дом культуры 60-х годов.

― То ли дело, раньше, ― говорит он. ― У нас такой совхоз при Союзе был, на несколько тысяч голов свиней! А коровники? Коровники-то какие были!

Татарка, как и многие жители Счастья, постоянно вспоминает «Каштан» по 28 копеек», «настоящую вкусную колбасу» и ностальгирует по Советскому Союзу. Дунец, наоборот, над всем этим подшучивает и называет сочувствующих «свидетелями колбасы».

За селом, на месте где в 2014 году стоял 27-й полк, построили небольшую часовню. Рядом поставили памятный камень с именами и фамилиями 17 погибших военных. Возле камня приварили хвосты от «Смерчей». У памятника стоят несколько школьников в вышиванках и репетируют — читают в микрофоны стихи.

― Всего 24 было мне, когда пуля пробила бронежилет…

Начинают съезжаться люди. Сначала желтый школьный автобус привозит из соседних сел детей, потом на машинах подтягиваются местные чиновники. Дети читают стихи, минута молчания, а затем Дунец и другие возлагают к памятнику цветы. В конце церемонии групповое фото. Татарка пытается уговорить Дунца сфотографироваться отдельно ― тот отказывается.

― Сан Евгенич, надо сделать фото, надо свою деятельность, я считаю, освещать, надо положительное делать и доносить через средства массовой информации. Давайте вы станете возле памятника и сделаем фото!
― Да не хочу я, ― злится Дунец. ― Зачем, в этом месте?

Первый раз Паук попал в Победу 4 сентября 2014 года, на следующий день после обстрела. Он решил пойти на фронт сразу, как началась война. Но в местном военкомате в мобилизации ему отказали ― мол, что пограничник будет делать на войне? Спустя какое-то время его все-таки оформили в 128-ю горно-штурмовую бригаду и отправили в Луганскую область. Сначала — на границу с Россией, в Беловодск. Двести человек шли с техникой, но без карты и почти вслепую.

― Пришли в какой-то лес, ни бушлата, ни фонариков. Поставили зенитки, сделали опорный пункт. На утро смотрю ― надо окапываться. Говорю: лопаты есть, все есть, роем окопы. А тут этот тип, Олег Барна, говорит: «Я представитель солдатского комитета. Мы старым полковникам подчиняться не будем. Мы с Майдана...» Договорить не успел, я ему как пере*бал. Говорю: «Ты, придурок, будешь первым, кто погибнет во время обстрела из России».

Ночью 3 сентября Дунец и сослуживцы увидели зарево в небе — со стороны России «Смерчами» обстреливали поселок Победа. Так погибли 17 военных.

― Трупы были вкопаны в землю, песок до обеда стоял. Это была жуть, — вспоминает Дунец.

В Беловодске Паук пробыл недолго, спустя пять дней их отправили в Станицу Луганскую. В сентябре 2014-го бои шли прямо в этом поселке. Паук попал на позиции «Сталинград» ― их обстреливали боевики из танков и зениток.

― В Станице связи не было, вообще. Как-то удалось бате дозвониться, сижу разговариваю. Смотрю, с борта машины щепки летят. Спрашиваю у товарища: «А что у нас с бортом?» Он отвечает: «Саша, *б твою мать, по нам стреляют».

Это и зарево над Победой Паук запомнил на всю жизнь. Поэтому фотографироваться в поселке он не хочет.

― Ладно, я же обещал сюрприз, ― говорит Татарка. ― Поехали, тут недалеко.

Садимся в машину и спустя пять минут подъезжаем к сельскому кладбищу. Татарка предлагает выйти из машины и показывает на два самых обычных мусорных контейнера — это и есть сюрприз.

― Вот, Александр Евгеньевич, ― гордо говорит Татарка, ― смотрите, какие мусорные баки купили.
― Поехали нахрен отсюда, ― шепотом говорит водителю Дунец.

12:45, школа

По дороге назад в Счастье Пауку звонит глава областной администрации Сергей Гайдай. Ему доложили об ошибках в грамотах — сразу во всех. Дунец объясняет, что ошиблись только в двух, но это не помогает. Уже в администрации Дунец зовет сотрудницу Карину — именно она отвечала за грамоты с ошибками.

― Вы позвонили получателям грамот?
― Да, я извинилась.
― Хорошо, ― говорит Дунец, ― а теперь звоните Шведюку, объясняйте ситуацию и просите его удалить пост. Или пишете заявление на увольнение.

Еле сдерживая слезы, Карина убегает. Почти сразу в кабинет заходит специалист отдела коммуникаций Саша Мартыненко.

― Я сейчас со страницы администрации напишу пост с извинениями, ― говорит она. ― Нужно публично об этом рассказать и лучше это сделать нам, а не местным блогерам.
― Так это что, мне и со своей страницы писать извинения? ― спрашивает Дунец.
― По-хорошему, да, ― отвечает Саша.
― Пусть Карина пишет, ― злится Дунец, ― она их печатала. А с другой стороны, подпись на грамотах моя, значит, я виноват. Ладно.

Паук несколько раз сжимает зажигалку, трет лоб. Встает, ходит вокруг стола, затем снова садится, растерянно смотрит на Моргунова.

― Да. Виноваты. Буду писать. «Шановна громадо», так нормально начать?

Он десять минут пыхтит над постом, перепроверяет каждое слово, перечитывает вслух и нажимает кнопку опубликовать.

― Карина дозвонилась Шведюку, он удалил пост, ― говорит Саша.
― Как будто скриншотов не осталось, ― бурчит Дунец.

В это время у Паука звонит телефон. Громкий голос в трубке спрашивает:

― Александр Евгеньевич, а подскажите контакты главы поселка.
― Подскажу, это я и есть. Александр Дунец ― глава поселка. В том числе.
― Отлично, тут военные обратились, просят встретиться у школы. Ну, вы знаете. Лучше бы сейчас.

Школа в поселке возле города давно заброшена. Военные попросили передать им здание, чтобы там можно было сделать базу. Дунец это может сделать одним распоряжением. Еще два года назад для этого пришлось бы собирать на голосование городской совет. Но в 2020-м Верховная Рада одобрила закон, который позволил образовывать ВГА на уровне территориальных общин. Официально ― это сделали, потому что в таких местах как Счастье нельзя провести выборы — слишком близко к линии фронта. Неофициально ВГА создают в прифронтовых городах, где местная власть симпатизирует пророссийским боевикам. Так городами или поселками проще управлять — все решения принимает глава ВГА.

Подъезжаем к школе, возле нее стоит зеленый УАЗ, рядом ― трое военных. Один из них жмет руку Пауку и показывает пальцем в сторону здания школы.

― У нас идея простая, мы бы тут сделали себе расположение, все равно здание заброшенное и разваливается.
― Я не против, ― отвечает Дунец, ― хотя бы окна вставите и крышу почините, опять же, обогреете здание — забирайте, документы подпишу.

Дунец и военные еще десять минут обсуждают детали передачи здания и прощаются. Пауку нужно ехать на контрольно-пропускной пункт на выезде из Счастья в сторону Луганска.

13:45 КПВВ «Счастье»

― Быстро ты школу передал, ― говорю я. ― В Херсонской области депутаты горсовета три года не могли передать лагерь морским пехотинцам.
― Так на то она и военно-гражданская администрация, чтобы обходить бюрократию и саботаж, иногда немножко не по букве закона ― отвечает Дунец. — Тут вообще, куда не глянь ― жопа была. Асфальта нет, то свет выключат, то отопление, то еще что-то. Школу чуть от электричества не отрезали. Пришлось провести его по документам как уличное освещение.

Назначить Дунца на должность главы ВГА предложил Сергей Гайдай. Он в 2015 году возглавлял Мукачевскую администрацию, тогда же познакомился с Пауком. Спустя четыре года Гайдая назначили руководить Луганской областью, и он не знал, кого поставить управлять Счастьем: там уже несколько лет не было главы. Кто-то напомнил про боевой опыт Дунца, Гайдай позвонил с предложением, Дунец согласился.

После назначения Дунец не понравился сразу всем — местным депутатам, чиновникам и активистам. Мрачный «западенец» с боевым опытом и нехарактерным для Счастья суржиком — плохая ролевая модель местного чиновника. Даже нынешние помощники Дунца из старой команды администрации называют участников Революции достоинства «майданутыми», а людей с Западной Украины «бендерами». Некоторые местные жители в душе сочувствуют пророссийским сепаратистам.

― В прошлом году в Счастье сломали памятник погибшим во время Голодомора, ― говорит Дунец, ― как думаете, зачем?
― Не знаю, странно, тут ведь многие погибли во время голодомора, ― говорит Моргунов.
― Это вообще не странно, тут ненавидят все, что ассоциируется с противниками совка. Декоммунизация, голодомор, революция, Майдан ― это все не нравится местным. Я много раз на встречах с местными говорил: сколько вы будете ждать, когда кто-то что-то решит за вас, сколько будете гордиться прошлым и перекладывать ответственность за настоящее?

Один из местных критиков Дунца — блогер, а в прошлом милиционер Дмитрий Кирносов. Под ником «Третья сила» он каждый день пишет в Facebook по несколько постов о работе ВГА, записывается на приемы и устраивает акции протеста — ставит палатку под дверями администрации. Недавно он написал о высоких зарплатах руководителей ВГА — «113 и 128 тысяч гривен соответственно». Кто конкретно получил эти деньги, блогер не уточняет. Дунец к таким постам относится с иронией ― за июль он получил 21 000 гривен, за август 45 714 гривен, из которых большая часть ― премия от главы области ко Дню независимости.

На КПВВ нас ждут сотрудница пресс-службы Саша Мартыненко и водитель, с которым мы ездили в Победу. На пятачке собираются люди. КПВВ и центр предоставления административных услуг (ЦПАУ) в ноябре прошлого года открывал лично президент. Пункт пропуска так и не заработал ― российские боевики не пропускают людей из оккупированного Луганска. Зато услугами ЦПАУ местные жители пользуются. Тут можно получить свидетельство о рождении, оформить наследство или развестись. Тут же Ощадбанк, медпункт, «Новая почта» и большой стационарный туалет.

Сергей Моргунов / «Бабель»

Сергей Моргунов / «Бабель»

Это единственный центр в городе. Еще один — в 40 километрах, в Новоайдаре. Раньше, чтобы туда попасть, жители оккупированного Луганска должны были записываться на прием за несколько месяцев, переходить через КПВВ и ехать на автобусе через Счастье. Одного дня на такую поездку не хватало, и людям приходилось ночевать в Новоайдаре.

― Что там сейчас? Обед по распорядку? Давайте вместо обеда я вам свой дом покажу.
― Дом? ― удивляюсь я. ― Ты дом купил?
― Почему купил, ― говорит Дунец, ― построил. Вот сейчас прописку там оформлю и заживу. Поехали, время есть, это в Станице.

15:00, дом

Мы садимся в машину, Паук достает телефон и открывает Facebook. Под его постом с извинениями за грамоты уже 100 лайков, больше чем под постом Шведюка.

― Правильно сделали, что написали, ― довольно говорит он, ― никто в комментариях не ругает.

Над дорогой висит баннер: «Станиця Луганська ― це Україна». По бокам от дороги поваленные обгоревшие деревья. Этот тот самый «Сталинград» ― район жестких боев летом-осенью 2014 года. Лес и земля до сих пор выжженные. Паук смеется и идет куда-то в кусты.

― Ну, идемте, вот он, дом мой.

Мы проходим сквозь заросли и кучи мусора из упаковок от сухих пайков и консервных банок. Боев тут не было уже много лет, но в голове всплывают истории про лесников, которым оторвало ноги спрятанными в 2014 году минами. Осторожно идем по следам Паука. На небольшой поляне стоит заросший травой сруб. Паук кряхтит и проходит внутрь.

― Ну вот, тут моя кровать была, а столик до сих пор сохранился. В общем, меня в 2014 году достало в блиндаже сидеть. Я решил себе дом построить. Протянул провод с лампочкой, кровать поставил, чтобы как дома было. Ко мне сюда солдаты приходили посидеть, те, кто по дому соскучился. Помню, сижу, все грохочет вокруг, а ты как дома — уютно. Вот тут и пропишусь.

Сергей Моргунов / «Бабель»

Сергей Моргунов / «Бабель»

Сергей Моргунов / «Бабель»

Мы садимся в машину и едем в Счастье. До конца рабочего дня Дунца еще несколько часов.

17:00, Северодонецк

Напротив администрации в Счастье кафе «Радуга». В меню «комплексный обед». Дунец предлагает поесть. На летней площадке 10 столиков, за одним сидит двое мужчин и пьют кофе с коньяком. Садимся в угол, официант приносит меню. От таких цен в крупных городах давно отвыкли. Борщ с салом ― 35 гривен, салат «Оливье» ― 20 гривен, жареная рыба ― 45 гривен, чай ― 15 гривен. Дунец смотрит в меню, потом на себя.

― Знаете, я пока не ем. Пойду в кабинет, начальником поработаю. Кучу всего нужно подписать.

Мы остаемся в кафе, заказываем комплексный обед — рассольник, помидор с огурцом и пюре с котлетой. В 17:30 пора в администрацию ― Дунцу нужно забрать свою машину из ремонта в Северодонецке. Грузимся в авто, Паук садится на переднее пассажирское сидение. Почти всю дорогу едем молча, пока Паук не вспоминает про День предпринимателя.

― Надо же, сегодня День предпринимателя. Вечно забываю про праздники. Нужно запретить отмечать День города — каждый день все больше заболевших короной. Ясно, скажут, я специально его запретил, а не потому что опасно.

Сергей Моргунов / «Бабель»

Сергей Моргунов / «Бабель»

Сергей Моргунов / «Бабель»

Паук снова достает телефон, чтобы проверить комментарии под своим постом с извинениями за ошибки в грамотах. Эта банальная и одновременно комичная опечатка преследует его весь день. С нее начался наш день, ею и заканчивается.

― О, кто-то написал мне в комментариях «Чмо!»

Я говорю, что такие откровенно оскорбительные комментарии можно удалять или скрывать.

― Нет, пусть будет, а то там одни похвалы, подозрительно.

Чтобы нам хватило дней, можно поддержать «Бабель» донатом.