Как начался сбор денег — у кого и когда возникла идея?
Сбор денег на Facebook начался 25 июня. К тому времени арестовали двух ключевых кандидатов, им предъявили обвинения. Было видно, что власть начала раскачивать маховик репрессий. Тогда мы и начали собирать деньги.
С 2004 года действует кампания BY Help, я один из ее сооснователей. Она как птица Феникс: возрождается в нужный момент, когда есть какой-то общественный запрос. Это уже пятая или шестая регенерация и вторая в этом году. Первая была, когда мы собирали деньги людям, которых оштрафовали или арестовали после акции против углубленной интеграции в конце прошлого года в Минске. Есть команда, которая работает с 2017 года — собирает деньги, верифицирует платежи и заявителей. Это, пожалуй, самая опытная фандрейзинговая команда в Беларуси, потому такой результат.
Андрей Стрижак
Andrej Stryzhak / Facebook
Сейчас собрано уже более двух миллионов долларов.
Да, есть две основные площадки — Facebook и PayPal. На PayPal что-то около 100 тысяч, а на Facebook больше двух миллионов.
Нет проблем с выводом денег?
Это техническая задача, сложная, но решаемая. Дело в том, что у Facebook есть внутренние алгоритмы, потому эта помощь достаточно медленная. И мы не можем напрямую выводить деньги в Беларусь. Поэтому сейчас разрабатываем механизмы, которые позволят ускориться. Выплаты, конечно, продолжаются, но совсем не в тех темпах, в которых нам хотелось бы.
На что идут деньги?
Люди ждут, пока отпустят задержанных участников протеста.
Nataliya Fedosenko / Contributor
Когда мы начинали этот сбор, сразу договорились, кого будем поддерживать — арестованных и оштрафованных. В чем фишка и беларусское ноу-хау: если ты сидишь в тюрьме, ты должен за это заплатить денег. Те люди, которые попадают в изолятор, платят за питание, им потом выставляют счета. Это одна категория. Вторая категория — это штрафы, которые мы оплачиваем. И третья категория добавилась буквально после 9 августа, когда в ночь с 9 на 10 августа силовики Беларуси перешли в атаку на гражданское общество, на людей, которые не согласны с результатами голосования. Хочу подчеркнуть, что фраза «силовое противостояние» здесь неприменима, потому что сила только с одной стороны. Насилие, расстрелы, светошумовые гранаты — это все применяют только силовики. Гражданский протест по-прежнему мирный. И это нужно повторять, потому что власть сейчас начинает использовать такие интересные обороты, мол, «давайте восстановим мир в стране». Тут примирения быть не может, потому что мы ни с кем не воюем — воюют с нами. Беларусы сейчас выходят на марши против насилия со стороны силовиков. Требования простые: остановить насилие, признать Светлану Тихановскую избранным президентом, потому что она выиграла эти выборы, отстранить от власти Лукашенко, освободить всех политзаключенных.
Кто дает больше всего денег — диаспора?
Беларусская диаспора очень мощная и многочисленная. Это люди, которые уехали из страны, потому что тут власть зажимала любую инициативу. Каждый человек, потыкавшись головой в эти стены, уезжал за рубеж, основывал там успешную компанию, многие из них сейчас в топе «Силиконовой долины». Когда в Беларуси началась движуха, все эти люди прилагают усилия, чтобы страна начала жить новой жизнью. Отсюда эти цифры и сумасшедшая поддержка.
Когда Лукашенко говорит, что все эти митинги — это вмешательство других стран, на самом деле, он прав: это вмешательство той Беларуси, которая живет параллельной жизнью с Беларусью Лукашенко — это две разные страны. Сейчас наша задача — чтобы страна умных, талантливых и богатых беларусов, объединила всех. Лукашенко морально устарел. Мы живем в замороженном постсовке 26 лет, и беларусы хотят это изменить.
Вчера были новости об обысках в «Яндекс» и Uber. Непонятно — айтишники помогают вам или нет? Есть информация, что сотрудникам некоторых IT-компаний запрещают перечислять вам деньги.
Есть разнонаправленные движения. Вот два примера — Минздрава и IT. Есть такая штука, как Парк высоких технологий (ПВТ) — структура, в которой работают наши IT-компании. Его резидентам говорили не участвовать в митингах. К чему это привело? К видеообращениям нескольких CEO, которые сказали: «Идите нафиг — это наше право». Еще было публичное заявление около 50 структур ПВТ, о том, что «ребята, хорош».
С Минздравом своя история. Врачи начали массово выходить и требовать прекратить насилие. К ним отправили министра здравоохранения, который в итоге сказал, что это срежиссированные акции. В ответ вышло еще больше врачей.
Нужно еще помнить, что недавно мы пережили пандемию коронавируса. Врачей заставляли скрывать факты и статистику, им не давали средства защиты. Гражданское общество тогда пришло им на помощь, и сейчас врачи вместе с людьми.
Когда был Майдан, протестующих неохотно принимали в больницы, а «Беркут» ездил по больницам искал протестующих. А как у вас? Если кого-то не задержали на месте, ездят ли силовики в больницу, выискивают ли там участников акций?
Информация противоречивая. Протесты длятся с 9 числа и параллельно происходят массовые задержания. Конкретных данных, что приехали омоновцы, выгребли раненного и затащили его в СИЗО, у нас нет. Но есть информация, что ко многим раненным начинают ходить представители следственного комитета, начинаются какие-то следственные действия.
Вам помогают врачи? Делают это публично или боятся говорить открыто?
Все очень по-разному. Неизвестно, куда качнется ситуация. Сейчас поступок каждого врача очень важен. К нам начинает поступать информация от медиков анонимно — о количестве раненых, характере ранений. Фотографии ужасающие — с разорванными спинами, пятками и прочим. Уже есть врачи, которые готовы говорить открыто. Сейчас мы работаем с юристами, чтобы максимально их обезопасить хотя бы от формальных претензий.
Все меняется очень быстро. Еще три дня назад никто не мог подумать, что власть начнет давать попятную, они были уверены в своей непобедимости. Теперь они испугались забастовок на заводах: «Гродно Азот», «БелАз», Минский электротехнический завод имени Козлова. Это предприятия, которые в последний раз выходили на забастовки в 1991 году. Ситуация уникальная в истории современной Беларуси. Никогда спецслужбы и силовики не действовали настолько жестоко. Да, били дубинками, да, избивали дочерна — это было. Но чтобы были светошумовые (гранаты), чтобы были резиновые пули, чтобы был слезоточивый газ и водометы — такого не было. Это окончательно разрушило социальный контракт между беларусской властью и гражданами. Я не могу сказать, что завтра в Беларуси победит демократия, никто не может сказать. Но то, что так, как раньше было, уже точно не будет.
Я правильно понимаю, что вы фиксируете избиения и пытки по данным, которые передают врачи и сами люди? Никто же не пойдет сейчас в милицию фиксировать побои?
Пойдут. У людей сейчас есть инструкция, что делать, если их избили. Они сейчас будут обращаться во все органы, которые должны проводить освидетельствование. Я не могу ответить на вопрос, удачная ли эта стратегия, но нужно понимать: если человек, которого били, чтобы практически убить, держали трое суток в камере, рассчитанной на 10 человек, а там 40—50 человек, после всего этого получает отказ признать пытки, — это новый импульс требовать справедливых выборов и отставки власти. Власть себя полностью дискредитировала этим насилием. Сейчас момент истины для работников прокуратуры, следственного комитета, судмедэкспертизы: кто готов обменять сытую пайку на чистую совесть? Таких людей немало.
Ты в Facebook писал об изнасиловании протестующего силовиками [о внутреннем повреждении прямой кишки] — это массово или единичный случаи?
Я лично видел одно медицинское заключение такого рода, но есть информация, что были и другие случаи. В целом уровень насилия силовиков по отношению к манифестантам просто зашкаливает. Я, как человек с боевым опытом, видел фотографии, где у человека очень сильно разорвана спина. Из арсенала наших спецслужб такое могла сделать только светошумовая граната, и только если эту гранату положить на человека — там нет осколочного следа, есть только дыра в спине.
Еще пример, на Окрестино есть прогулочные дворики — по сути это бетонные мешки. Туда набивали по несколько десятков женщин и они находились там сутки, стоя, потому что сесть было просто некуда.
Где вы берете адвокатов для задержанных в таких количествах?
Есть адвокатское сообщество, которое решило, что они не могут оставаться в стороне. Это группа адвокатов, которых мы поддерживаем и обмениваемся информацией.
К вам обращались силовики, которые уволились и остались без денег?
Самый яркий пример — это капитан милиции, который в Новополоцке написал рапорт об отставке потому, что его должны были отправить на разгон. Его задержали прямо в отделении, когда он писал рапорт, попытались инкриминировать ему 23.4 — наша «народная» статья. Его отвезли в суд, а суд не стал рассматривать дело. Такой разлад пошел в системе. Об этом случае написал наш портал tut.by. Журналисты рассказали, что человек находится в сложном финансовом положении — у него маленький ребенок, классическая история. И ему буквально за часа четыре накидали сумму, эквивалентную 14,5 тысяч долларов.
Я знаю, что есть силовики, которые не просто ушли, а уехали из страны. Есть данные, что люди сейчас в России на обочине ночуют в машине — они реально все бросили и уехали, чтобы не иметь ничего общего с этим насилием. Фонд, который мы сейчас учреждаем, как раз предназначен для того, чтобы человек, который не хочет торговать своей совестью, понимал, что он защищен. Это даст больше решимости тем, кто колеблется.
С каждым днем все больше предприятий выходят на забастовки, ты не знаешь, кого-то за это уже уволили, может, работники заводов обращались к вам за помощью, просили деньги?
Забастовка на Минском тракторном заводе.
TUT.BY / скриншот
Есть забавный момент, который нужно учитывать — многим заводам недавно выдали зарплату, поэтому у них есть запас прочности. Несколько дней назад, когда «Гродно Азот» собирался выходить на протест, с ними пытались разговаривать представители администрации. Заводчане сказали четко: если хотя бы одного азотовца задержат, они нахрен остановят все предприятие. Что с этим делать, власть не знает, потому что такого никогда не было.
Забастовка рабочих в Гродно.
Радыё Свабода
Конечно, они (власть) будут пытаться вычислять и увольнять зачинщиков, и это означает одно: если гражданское общество не добьется смены власти, мы получим 5—10—15 лет застоя и огромную волну эмиграции, потому что многим людям в этой стране жить не дадут.
У вас есть какой-то штаб? И если есть, сколько в нем людей, сколько направлений?
Тут сложно точно сказать. Вот я, например, участвую в десятке, а может и больше, инициатив. Это и медиагруппа, которая занимается переводом текстов и постов из соцсетей и распространением этого по всему миру. Это и группа медиков, которые работают с ранеными — хирурги, мануальные терапевты, остеопаты. Это медики-психологи, которые работают как спецгруппа с людьми, которые вышли с травматическим опытом, с острым травматическим стрессом. Это группа парамедиков, которая сейчас объединяет больше 350 человек, они сейчас проходят обучение для того, чтобы уметь работать в условиях такого насилия со стороны силовиков. Это набор классных команд, которые занимаются координацией. Какого-то единого мозгового центра, наверное, не существует. Но есть огромное количество децентрализованных инициатив, которые действуют синхронно.
В каких условиях вы работаете, к вам еще не приходили из КГБ?
Часть наших волонтеров уже отсидели. Сегодня вышли Андрей Ткачев и Ким Мазур, которых жестоко избили в ИВС. Сейчас мы ведем с ними работу, чтобы все детально задокументировать. Часть волонтеров выехала из страны, часть шифруется. В целом, структура децентрализована: если одного или даже пять человек выбивают, на их место быстро становятся другие.