У нас сразу оборвался лифт, [взрывная] волна прошла, и затрясся дом. Мой дом находится в пяти километрах от места взрыва. Я живу на шестом этаже. Потом все это стихло, дом перестал шататься, но взорвалось во второй раз, и взрывной волной выбило все стекла. Все окна вынесло, все разрушено. Очень много людей ранены просто стеклами, осколками. Некоторым попало в шею, перерезало ее. Поумирали люди.
Сейчас нет никаких волонтерских миссий, никаких организаций, люди не собираются ― ничего не происходит. Люди выходят хаотично на улицы, смотрят, рассматривают, пытаются кого-то найти, интересуются, звонят друг другу, снимают видео. Правительство пока ничего не делает. Людей просят по возможности приехать сдать кровь. Никаких пока таких движений волонтерских у них нет.
Город зацепило очень сильно, везде разрушения, потому что Бейрут маленький. От того, какой был мощный взрыв, и от удара взрывной волны практически везде все [разрушено]. В квартирах повылетали двери, лифты оборвались, мебель попадала. Такое практически в каждом доме.
Власти еще пока ни с каким официальным обращением или рекомендациями не обращались. Все это люди делают сами. В основном сейчас скорые ездят, армейские вертолеты везде летают, сбрасывают воду на пожар, который там до сих пор не потушили. Обращение властей вроде бы будет позже, но они тормозят.
Ничего не понятно. Там [в порту] все сметено, все снесено, [власти] пытаются собрать людей. Говорят, что в Бейруте еще не было таких разрушений. У них тут война была, все такое, но такого у них еще не было.
Паники сейчас в городе нет, люди просто в шоковом состоянии. Запасаться [гречкой и консервами] никто не бежит по супермаркетам. Все нормально. Телевидение есть, интернет есть, электричество — его у них изначально не было, здесь все работает на генераторах. Вот сейчас мы смотрим телевизор — это все генераторы. Если бы их не было, была бы жопа. Вода тоже есть. Самое главное — ливанские власти в прострации: ноль советов, ноль рекомендаций.