Сергей Моргунов / «Бабель»
Летом 2020-го вы заявили, что идете на выборы мэра Киева. В сентябре передумали и пошли на выборы мэра в Харькове, но в последний момент снялись. Что произошло?
Я знал, что Геннадий Кернес в очень плохом состоянии. Знал, даже несмотря на стену, которую семья, Павел Фукс и первый заместитель Игорь Терехов вокруг него выстроили.
Нужна была разная диагностика, при этом возить из больницы в больницу по городу в таком состоянии [Кернеса] было нельзя. Врачи признавали, что все серьезно. Потому 17 сентября решили ехать в «Шарите».
Параллельно началась регистрация кандидатов в мэры Харькова. Я понимал, что Гена до финиша может не дойти, и тогда победит второй кандидат в списке. Встретился и предупредил Терехова, сказал Вадиму Новинскому, чтобы он был в курсе как мой политический партнер. А после набрал Павла Фукса, с которым долго до этого не общался, и увиделся с ним в Киеве. Он с ходу: «С Геной все хорошо, тут и говорить не о чем». Я ответил, что нужно учитывать худший сценарий. Но мы не договорились. Фукс говорил: «Гена вернется, Гена победит».
Это была сложная ситуация, с двойным дном, теперь она вызывает совершенно закономерные вопросы. Но тогда моя логика была простой: снимусь, когда Гена будет в порядке. Я вернулся и подал документы. Через какое-то время звонок от Фукса: «Ты что, подался? Это не по-товарищески!»
Снова увиделись, и он начал объяснять, что у Кернеса есть договоренности с ОП, и победить должны «Блок Кернеса — Успешный Харьков» и «Слуга народа», а я путаю им все карты и отрываю голоса. Нужно понимать, что не только Фукс, но и семья, самые близкие утверждали, что у Кернеса положительная динамика. Плюс есть новая законодательная норма — теперь нельзя отозвать свою кандидатуру в последний момент, это нужно сделать минимум за три недели. В итоге четвертого октября я заехал в избирком и забрал свои документы.
Сергей Моргунов / «Бабель»
В 2015 году вы перестали быть близким соратником Кернеса. В одном из ваших интервью вы говорили, что причины для ссоры были политическими. Вам не понравилось, что Кернес баллотировался в мэры Харькова от партии «Відродження», тогда как договаривались, что он будет выдвигаться от «Оппозиционного блока». Кернес рассказывал о другой причине: что вы только и делаете, что катаетесь на мотоцикле по городу, и не хотите работать.
В 2015-м Администрация президента Порошенко и Виталий Хомутынник договорились, что сделают партию, которая размоет электорат на юго-востоке. Тогда же «Оппозиционный блок» умышленно не регистрировали в Харькове и области. При этом — да, у нас был договор, что он пойдет в мэры от «Оппозиционного блока», а если не зарегистрируют — самовыдвиженцем. Я бился за партию, он занимался своей работой. И потом я увидел на трассе бигборд: Кернес — кандидат от «Відродження».
Почему так? Мы не выясняли. Но нужно понимать, что есть договоренности, а есть давление АП, Хомутынник был туда вхож. Кернес был под следствием, город сильно зависит от государственных субсидий. Не забывайте еще, что у Порошенко из Харькова было два главы Администрации, и они тоже давали ему дельные советы.
А по поводу мотоцикла — это его манера, передать привет через журналистов. Понятно, что у нас был разный образ жизни, и это [катание на мотоцикле] могло казаться ему легкомысленным. Бывало, при встрече мы очень сильно ругались, а через минуту он расспрашивал меня о маленькой дочке. Такой человек.
Что было после смерти Кернеса?
Семнадцатого декабря Гена умер, 21 декабря был предан земле, и больше ста тысяч харьковчан пришли с ним попрощаться. А партия, кстати, сразу стала перед юридической коллизией: Кернеса нет, значит, «Блок Кернеса — Успешный Харьков» нужно переименовывать? Но нет, решили оставить название, потому что во фракции облсовета есть его сын — Кирилл Кернес. Мол, это память о нашем дорогом руководителе. Они не могут отойти от его фамилии ни на метр. Поэтому и перенос выборов на осень им не на пользу.
Почему их перенесли?
Это подлог и мошенничество. По процедуре, городской совет должен был сразу принять к сведению смерть городского головы, и это решение — с обращением назначить новые выборы — отправить в Верховную Раду.
Тридцать первого декабря Терехов объявил, что все отправлено, 19 января письмо открыли в канцелярии парламента — нормально, да? И обнаружилось, что там только обращение, остальные документы отсутствуют. Письмо отправили назад, была сессия горсовета, и снова отправили в Киев с правками. И потом Верховная Рада не успевает назначить выборы на март, потому что на кампанию нужно не меньше 60 дней, поэтому выборы на октябрь. Циничный расчет, не успели на день.
У меня только один вопрос — они харьковчан за дураков держат? За лохов?
Понятно, что Верховной Раде не привыкать к таким разводкам, но люди в Харькове это запомнили.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Вы пытались повлиять?
Я убеждал Офис президента назначить выборы на март, но у них было другое мнение.
Кого в ОП вы убеждали?
У меня был разговор с одним из заместителей главы ОП, который отвечает за региональную политику.
С Кириллом Тимошенко?
Не могу говорить, я к ним на встречу не просился.
Какая стратегия вашей компании, на кого планируете опираться?
На харьковчан. Стратегия кампании предельно ясна. До 2014 года, когда мы вместе с Кернесом трудились над возрождением Харькова, начали много проектов: часть завершили, часть — в процессе реализации, появились и новые вызовы. Сейчас идет формирование офиса, потом это будет [избирательный] штаб. Будем делиться с людьми своим видением.
Вы рассматриваете Игоря Терехова как основного конкурента на выборах мэра?
Нет, как оппонентов на выборах я рассматриваю команду Арсена Авакова, — они мощные и ресурсные.
Терехова вы к этой команде относите?
Он винтик в этой команде, лицо на портрете, постный, непродаваемый персонаж. Думаю, буду бороться не с ними, а с машиной, собранной Арсеном Борисовичем.
Я сейчас говорю в общем, но, когда придет время, история с незаконным захватом за ширмой болезни Кернеса будет расследована. Но уже сейчас видно, что Кернес, который никого чужого к Харькову не подпускал, никаких приемников не готовил, который все решения для города продумывал и двигал сам, получил поддержку харьковчан больше, чем в 60 процентов. А Терехов упаковал эту победу в коробки и отнес в приемную министра МВД.
Так что это вывеска. Он уже занимается [кампанией], борды повесил.
Раньше без ведома Кернеса в Харькове нельзя было повесить ни единого борда — с чего вы взяли, что вам позволят?
Терехов — не Кернес. Это все равно, что взять шильдик от «Мерседеса», повесить на «Москвич» и ждать, что он будет «Мерседесом». У всех владельцев рекламных носителей есть обязанность месяц в год транслировать социальную рекламу, бесплатно. Я тоже буду на бордах, но у меня их будет не 400 и не бесплатных, как у Терехова.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Вы общались с Фуксом о предвыборной кампании и вашем нынешнем выдвижении в мэры?
А кто он такой, чтобы я с ним говорил?
Но вы же разговаривали с ним первый раз.
Тогда это было связано с Геной. Потом, после его смерти, Фукс уже был связующим звеном в переговорах с ОП и с Аваковым, зачем мне теперь с ним встречаться? Где он и где Харьков? У него тут ни дома, ни дел.
Кернес постоянно делал социологические опросы — изучал свои рейтинги, конкурентов, настроения в городе, предпочтения. Вы делали социологические опросы?
Да, конечно, это нормально — держать руку на пульсе. Но точная картина будет, когда станут известны все участники процесса.
Может выдвинуться Юлия Светличная, например?
Да, она узнаваемый человек в Харькове, у нее есть сторонники, она провела в горсовет именную фракцию. Нужно понимать, чьи голоса она забирает. Тот же вопрос к Александру Фельдману, который, конкурируя с Кернесом, занял второе место и [получил] 15 процентов. Я ставлю задачу победить в первом туре и понимаю, как этого добиться. Но это не значит, что у меня такой рейтинг, что я могу ничего не делать и на диване валяться.
Вы будете стараться ассоциироваться с Кернесом? В вашем проморолике, который сделал режиссер Женя Дудник, вы именно так себя позиционируете.
Этот ролик я задумывал как публичное прощание с Геннадием. Все помнят наш знаменитый ролик, и многие советовали использовать его в избирательной кампании. Но нельзя идти вперед, возвращаясь назад. Так что Павел Фукс зря разнервничался.
Да, Фукс обвинил вас в цинизме.
Да меня не парит, кто в чем меня обвиняет. Может, весеннее обострение, мне он неинтересен. Его Харьков привлекает просто как актив, а у меня здесь — жизнь. Как говорят, тут моя пуповина закопана.
Но вы хотели бы ассоциироваться с Кернесом во время избирательной кампании?
Я — Михаил Добкин.
Почему Кернес так доверял Терехову?
Он ему не доверял, вся история о дружбе придумана. Он — подчиненный, который ждал в приемной, когда мы разговаривали. Но когда Гена перестал ходить, Терехов постарался замкнуть на себе все пространство в плане работы. Все замы должны были докладывать ему то, с чем идут к мэру. Кто не хотел, [тот] его сильно раздражал. И поувольнять всех он сейчас не может — нужно же показывать, что он все делает, как Кернес.
Откуда у вас деньги на кампанию?
Моя семья многие годы официально владеет акциями одного украинского предприятия, которое построено с нуля [речь о Владимир-Волынской птицефабрике], ему лет 20. Его строил мой отец, брат, в свое время — я. Предприятие выросло, приносит хорошие дивиденды. В прошлом году предприятие заплатило 250 миллионов гривен налогов в Волынской области, и это не считая тех, что мы платим с дивидендов.
То есть дивидендов от птицефабрики хватает, чтобы финансировать кампанию и покупать мотоциклы?
Это белые деньги, с которых заплатили налоги. Мне хватает.
Сергей Моргунов / «Бабель»