Волонтер ОО «Новый Мариуполь» Мария Подыбайло, с которой разговаривал theБабель, настаивает на версии о минно-взрывном ранении. По ее словам, в 2014 году она работала с группой, в которую входил Александр Белобоков; он получил боевую травму, а легенду о моторной лодке придумали волонтеры с командиром подразделения — чтобы защитить Белобокова (летом 2014 года часть Мариуполя все еще находилась под контролем сепаратистов).
По просьбе theБабеля историю болезни Белобокова проанализировал Андрей Владимирович Гвоздинский, ортопед-травматолог второй квалификационной категории. Он работает 16 лет в Киевской городской клинической больнице скорой медицинской помощи. По его словам, с боевой травмой сталкивался во время работы в больнице; во время событий 18—20 февраля 2014 на Майдане — как врач и участник событий; и в период с 2014 по 2016 — в зоне АТО. Даем его комментарий в двух версиях: сокращенной и полной.
Коротко (резюме от редакции)
Диагноз в истории болезни — это объективная часть, а «анамнез болезни» — субъективная, она всегда пишется со слов пациента. Предположим, что Белобоков получил минно-взрывную травму и решил обмануть врача, выдав ее за бытовую: сказал, что его руки попали под винт катера. Врач мог записать это в анамнез, но в диагнозе и разделе «обследование» он в любом случае описал подлинную картину ранения. Чтобы ее понять, рассмотрим три пункта: диагноз, объективное состояние пациента (в частности состояние ран пациента), и описание рентгеновских снимков.
При минно-взрывной травме в теле остаются маленькие осколки, которые сидят так глубоко, что удалить их все физически невозможно. Они были бы указаны в диагнозе как «инородные тела» — но упоминаний о них нет. Нет упоминаний об инородных телах в истории болезни, в подпункте status localis (осмотр ран пациента) — там описана обычная травма. Нет ни слова об инородных телах и в описании рентгенограмм.
Характер травмы, который описан в диагнозе и обследовании, подтверждает слова Белобокова о том, что он получил обычную травму.
«Бабель»
Подробно (автор: Андрей Гвоздинский)
В данной истории болезни для объективности необходимо сконцентрироваться на трех пунктах: диагноз; status praesens objectivus — объективное состояние пациента, с подпунктом st. localis — описание состояния ран пациента; рентгеновские снимки, описание которых есть в выписке из истории болезни.
Все это — объективная часть истории болезни, в которой врачи описывают объективное состояние здоровья пациента. Для этого врач наделен соответствующими полномочиями, сертификатами, дипломом и категорией. То есть государство делегировало врачу право оценивать заболевание и предпринимать лечебные действия. Соответственно, врач — эксперт, признанный законом.
1. Диагноз — это краткое резюме. Врач на основании осмотра и обследований описывает травму пациента, и на основании этого осуществляется дальнейшее лечение. Диагноз во всех странах мира имеет стандартизированную форму написания относительно классификаций заболеваний, обязательную для всех медучреждений. Если есть огнестрельное ранение, первая фраза в диагнозе звучит: «Огнестрельное ранение». Далее — краткое описание повреждений. Если это минно-взрывное ранение, то диагноз обязательно начинается фразой: «Минно-взрывное ранение», и далее описание повреждений.
Если же травма обычного характера, то диагноз начинается сразу с описания повреждений: «Открытый перелом н/3 предплечья» и так далее. В диагнозе Белобокова нет фразы: «Минно-взрывное ранение». Это свидетельствует о том, что врач, объективно осмотрев и обследовав пациента, диагностировал обычный характер травмы, и признаков минно-взрывной травмы у пациента не было.
При ранении взрывными устройствами в мягких тканях организма остается большое количество инородных тел — травмирующие элементы. При осмотре, обследовании и выполнении оперативного вмешательства врач их видит и отмечает это в диагнозе. То есть, в диагнозе при минно-взрывном ранении будет фраза: «Перелом в/3 предплечья... [перечисляются повреждения структур тела] с наличием инородных тел». Это указывается врачом в диагнозе, чтобы для всех задокументировать, что в ране были обнаружены посторонние обломки, которые было необходимо удалять оперативным путем. Именно этим аргументируется принятая в дальнейшем тактика оперативного лечения и расширения объема хирургического вмешательства как во времени, так и в количестве. У Белобокова в диагнозе этой фразы нет. Это говорит, что обломков, характерных для минно-взрывной травмы, не было. Это подтверждает: травма была не боевого характера.
2. Далее нас интересует status localis, или обзор ран пациента. Минно-взрывные раны имеют характерный вид: рваные раны, с обширными дефектами мягких тканей, костей и наличием множества инородных тел. В истории болезни Белобокова в подпункте status localis описана обычная травма, и нет никаких упоминаний об инородных телах, которые должны были быть обнаружены при боевой травме. На основании этого можно сделать вывод, что травма имеет обычный характер и к боевому ранению не имеет никакого отношения.
3. Обследование с помощью рентгена. При рентгенологическом обследовании в случае минно-взрывных травм на снимках отмечается большое количество посторонних тел и их локализация. Это облегчает хирургу возможность искать и удалять их, если это возможно и целесообразно. Врачам не удается удалить все обломки, иногда травматизм такой операции превышает тяжесть самой травмы, и можно нанести еще больше вреда организму. Некоторые обломки остаются на всю жизнь, они инкапсулируются соединительной тканью и в редких случаях через годы, а порой десятилетия начинают мешать. Только тогда их удаляют. Соответственно, даже спустя десятилетия при рентгенограммах у пациента эти металлические обломки четко визуализируются.
У Белобокова в описании рентгенограмм, которые сделаны в больнице во время его пребывания в стационаре, нет ни слова об инородных телах. Видны только переломы костей и обломки костей. Это подтверждает, что травмы были обычного характера и не имеют никакого отношения к минно-взрывной травме.