Катя Коберник, издатель
Я любила Новый год за стандартный набор: подарки, живую елку, новогодние сказки по телевизору. Из нестандартного — это была возможность «выгулять» лучшие (иногда чужие) платья, да, это я о садике. Мама где-то доставала роскошные образы снежинок и снегурочек. Цикл жизни этих нарядов — один день в году, и я продлевала его, как могла. Я ходила в них по квартире, танцевала, аккуратно ела, снова ходила. Те наряды из марли и дождика дарили чувство почти абсолютной сказки. Казалось, что ты случайно выпала из экрана телевизора (да, я верила, что герои жили в нем физически) и, если понадобится — не вопрос туда вернуться. Таких сказочных платьев с тех пор не было. Можно надеть то же пальто, что носит Меган Маркл, но, черт, нет даже намека на то, что при желании можно ворваться в Букингемский дворец и тебе там будут рады (хотя и самой Меган там не рады). Не помню, когда все это закончилось, но точно знаю, что свои лучшие наряды «выгуляла» до 7 лет. Спасибо, мама.
«Бабель»
Женя Спирин, главный редактор
В декабре 1992-го, за пару дней до Нового года, я умудрился упасть и разбить себе губу ― она предательски опухла, и я в таком виде совсем не хотел идти на утренник. Но оказалось, что в этом году вместо стандартных конфет будут дарить какие-то игрушки, потому мне быстро соорудили костюм печального зайца с ушами, чешками и хвостом, который крепился к шортам. Утром, в канун Нового года мы отправились в садик. В актовом зале уже было полно зайцев, снежинок и даже снеговиков. Сначала все хором пели какие-то песни, а потом переодетый в Деда Мороза воспитатель стал загадывать загадки. Некоторые из них были в рифму, но последняя почему-то совсем нет. Звучала она примерно так:
«За окном идет снежок,
В зале радостные лица,
А по веткам скок-скок-скок
Рыжая ― ….»
И дети хором закричали: «Ли-си-ца!» Дед Мороз пытался понять, что лисица делает на ветках, и угрожал не отпустить заложницу-Снегурочку, пока все не крикнут «Рыжая белка». Ну, а потом елочка таки зажглась и начался финальный БДСМ-конкурс: играет музыка, а все бегают вокруг стульев, когда музыка замолкает, дети должны быстро сесть на стул ― но стульев меньше, чем детей, и каждый круг один бедолага выбывает. Как-то получилось, что я с разбитой губой вышел в финал. Моим последним соперником стал Дед Мороз ― мне совсем не хотелось соревноваться со взрослым мужиком с ватной бородой. В дело вмешалась мама: «Иди, ты выиграешь, смотри, как за тебя весь зал болеет».
Конечно, я выиграл, так и было задумано, Мороз поддался. Мы получили коробки с подарками, оказалось, что никаких игрушек там нет. А есть конфеты и шоколад. Довольный собой я вернулся домой вместе с мамой и отправился на тихий час. А вечером меня разбудил отец и подарил мне огромного плюшевого ежа. На этикетке было написано: «Друг ежик Топ». Я никак не мог понять одной вещи, подошел к маме и спросил:
― Мам, почему весь зал из-за меня заболел? Ведь разбитая губа не заразная.
«Бабель»
Оксана Коваленко, корреспондент
Мне было, наверное, года четыре. И я очень хотела на Новый год волшебную палочку. Как-то у меня получилось выйти на Деда Мороза, с посредниками или без ― но он заказ принял и обещал выполнить. За неделю до праздника, перед сном я представляла, как получу волшебную палочку и как буду ею колдовать налево и направо. И тут я поняла: я совершенно не знаю, как работает палочка. До сих пор помню, как я испугалась и расплакалась. На мой рев из кухни прибежала мама. Я сквозь слезы объяснила ей всю абсурдность ситуации. Мама пообещала все уладить и сказала, что подарок можно перезагадать. В общем, Дед Мороз сделал «охрана, отмена», и я получила другой подарок.
«Бабель»
Сергей Пивоваров, обозреватель
Да-да, я был одним многих зайчиков. А тут еще и одно ухо никак не хотело торчать, как положено. Как ни пытались его поднять и закрепить, ничего не получалось. Я, конечно, был расстроен. Но зато радовались родители — так они четко отличали своего зайчика в толпе других.
И вот когда новогодний утренник, казалось бы, должен пройти хуже некуда, случилось одно событие. Я неожиданно раскрыл тайну Деда Мороза. Заподозрил неладное я еще стоя в очереди из зайчиков и снежинок. Мы друг за другом становились на стульчик (никогда не понимал, зачем), рассказывали стишок про Новый год, елочку и всякое такое, а потом — к Деду Морозу за подарками.
Подозрения усилились на подходе к ненавистному стульчику. Как ни пытался Дед Мороз изменить голос, он все же казался мне очень знакомым и напоминал не старческий и даже не мужской. Он был похож на голос одной из сотрудниц моего садика.
Я пережил «минуту позора» на стульчике, подошел к Деду Морозу, набрался смелости и тихо сказал: «А я вас знаю». Он наклонился и так же тихо ответил уже однозначно знакомым голосом: «Тссс, только никому не говори». И я не сказал, никому, даже родителям. Хотя очень хотелось.
Насчет разоблачения Деда Мороза я не расстраивался, не припомню, чтобы я так уж сильно в него верил. Зато был доволен своей проницательностью настолько, что даже на время забыл о своем упавшем заячьем ухе.
Ярослав Кобзарь, руководитель отдела продаж
На фотке я в костюме Нового, 1997-го, года. Помню, как мои родители офигели от «технического задания». В конце 1990-х гораздо проще было раздобыть костюмы зайчика или медвежонка. А тут надо образ Нового года создавать. Ну, а кто говорил, что будет легко?
Возможно, это был первый и последний раз, когда кто-то пытался изобразить новогодний праздник в образе живого человека и при этом не использовать белую бороду на резинке. Но тут ценность не в костюме, хотя он вполне прикольный. Главное, что эта история — отличный ice breaker, когда дело доходит до обсуждения утренников в садике.
Даже после стольких лет? Всегда.
«Бабель»
Марина Колесниченко, менеджер соцсетей и нативных текстов
Это был декабрь 1990 года, мне было три. Первый год в садике и первый новогодний «корпоратив». Кажется, тогда навалило снега и было морозно. Но не так, чтобы натянуть варежки — они болтались из-под рукавов. В садике всем дали задание — выучить стишок, станцевать или спеть. Мама отлично помнит: я сразу знала, что расскажу стих про мишку — он осознал, что зимой надо спать, иначе беда.
«...Шел он, шел к своей берлоге
По проселочной дороге
И, шагая через мост,
Наступил лисе на хвост.
Подняла лисица крик,
Зашумел темный лес...»
Перед утренником я заболела. Температура 38. Горячее молоко с медом и маслом (бррр, до сих пор ненавижу), куриный бульон, сироп от кашля. Не помогло. Но я же выучила стих! Костюм снежинки мы сшить не успели, мама отвела в садик в обычном нарядом платье. Меня заставили сфотографироваться у елки и разрешили рассказать про мишку.
«...С той поры медведь решил,
Что зимою надо спать,
По тропинкам не гулять,
На хвосты не наступать.
И зимою безмятежно
Спит медведь под крышей снежной.
И доволен неспроста,
Что родился без хвоста».
Все родители были в восторге и предлагали сфотографироваться с их детьми. Но мы даже не остались на сладкий стол. В следующем, 1991 году я снова была на утреннике с температурой. Но стих рассказывала уже на украинском языке — «У лісі, лісі темному...»
«Бабель»
Антон Семиженко, корреспондент
Говорят, на одном из детсадовских утренников Дедом Морозом был мой папа, но я этого не помню. Мы тогда жили в селе в северном Крыму, и единственные воспоминания оттуда — поле со свежим горохом прямо за домом и соседи, которые каждый год рожали по ребенку. А первый запомнившийся Новый год был в 1994-м. Тогда практиковали веерное отключение света, и вечером как раз отключили. Мы уже готовы были встречать 1995-й в темноте, но за час до полуночи электричество появилось — эта радость родителей и запомнилась. Потом я еще хотел не спать до утра, но к половине второго передумал. Этот навык (не спать) развился позже.
«Бабель»
Катя Бандус, дизайнер
У меня есть очень яркое воспоминание о Новом годе. Оно в душеньке до каждой мелочи, получше любого утренника. В общем, был обычный Новый год: все пили, ели, веселились и радовались. Но только не я ― мне было ужасно плохо. Только родители мне не верили и думали, что я просто вредничаю из-за подарка, который мне не понравился. Утром лучше мне не стало, но родители решили, что капризы продолжаются, и отвезли меня в «Игроленд». Там я выиграла миллион фишечек, обменяла их на подарок ― и даже это не помогло. Тогда родители пошли ва-банк: до этого я несколько месяцев уговаривала их включить мне «Гарфилда» — и... о, чудо! Сразу после «Игроленда» мы вернулись домой, и мне поставили заветный мультик. Правда, от веселого мульта я стала зеленой, родители испугались и вызвали скорую. Оказалось, что у меня аппендицит. Меня тут же прооперировали и даже не забыли ничего внутри.
«Бабель»
Ангелина Шеремет, редактор новостной ленты
У меня два очень ярких воспоминания. Первое — родители хотели устроить праздник дома и позвали Деда Мороза, Снегурочку и гнома, который был видеооператором. Вот этот гном все и испортил: я очень сильно его испугалась, кричала (мама просила уточнить, что не кричала, а ОРАЛА), плакала и пряталась. Мама пыталась хоть как-то спасти ситуацию, и я согласилась с ней за руку ходить вокруг елки. Но за гномом я все же одним глазом следила.
Второй незабываемый утренник был уже в садике. К нам вышла воспитательница, переодетая в Деда Мороза. В принципе, мне этого хватило, чтоб закатить истерику. Тут уже родительские фокусы и танцы с бубном вокруг меня не спасли ситуацию, и они просто забрали меня с этого «праздника».
«Бабель»
Вера Солнцева, старший литературный редактор
Утренники — стандартные зайчики и снежинки, стишки-песенки, «Елочка, гори!», подозрительно похожий на школьного военрука Дед Мороз — ничем особо не запомнились. Билет на новогоднее представление, особенно если в программе был мультик или фильм, радовал куда больше. И, конечно, каникулы! Ведь даже после самого скучного мероприятия обязательно начинались каникулы. И мандарины!
«Бабель»