«Я помню, что вокруг него на школьном дворе всегда собирались другие дети. Если он забирался на большое дерево, то дети собирались вокруг, если он бежал куда-то — другие бежали за ним как за лидером. Всегда было понятно, кто тут босс. Возможно, дело было в его семье, потому что она отличалась от многих других — у ребенка был хорошо подвешен язык, они мало в чем нуждались и все такое. Но и назвать их снобами никто не мог, вовсе нет», — Эльба Росси Овьедо Зейла, школьная учительница Че. Гевара вырос в Аргентине, в семье архитектора Эрнесто Гевары Линча, его семья владела плантацией мате. Гевара-старший был одним из первых плантаторов страны, плативших рабочим зарплату деньгами, а не продуктами.
Эрнесто Гевара в детстве в Аргентине, прибл. 1940 год.
Getty Images / «Бабель»
«У него было несколько прозвищ. Его называли Сумасшедшим Геварой. Ему нравилось быть немного плохим парнем. Например, он хвастался, как редко моется. Поэтому его называли Свиньей. Он мог сказать: «Я уже 25 дней не стирал эту рубашку», — Альберто Гранадо, друг Че Гевары в юности. Гранадо написал книгу «Путешествуя с Че Геварой: становление революционера» об их совместном путешествии по Латинской Америке на мотоцикле в 1951—1952 годы.
«Если у Че начинался приступ, это никак не отражалось на движении колонны. Самое большее, что он допускал, — это чтобы кто-то нес его рюкзак. Он считал, что отряд не должен задерживаться из-за того, что он болен. Это было общее для всех правило. Отряд не задерживался из-за больных. Если не можешь идти — оставайся, лечись. Если можешь терпеть — иди. Это правило он никогда не нарушал», — участник боев в Сьерра-Маэстре Жоэль Иглесиас.
Че Гевара во время выступления на Межамериканской экономической и социальной конференции, в котором он обвиняет Соединенные Штаты в заговоре с целью убийства брата Фиделя Кастро, Рауля. Пунта-дель-Эсте, Уругвай, 8 августа 1961 года.
Getty Images / «Бабель»
«Че Гевара председательствовал в апелляционном суде. Он никогда не отменял приговоры. Я навещал тех, кого приговорили к смертной казни. Ходили слухи, что я гипнотизировал заключенных, потому что многие сохраняли спокойствие, — поэтому Че приказал, чтобы я присутствовал на казнях. После моего отъезда в мае казнили еще многих, но я лично был свидетелем пятидесяти пяти казней. Был американец Герман Маркс, по всей видимости, бывший осужденный. Мы называли его «мясником», потому что ему нравилось отдавать приказ стрелять. Я много раз умолял Че от имени заключенных. Особенно мне запомнился случай с Ариэлем Лимой, мальчиком. Че не менял своего мнения. И Фидель, которого я посетил. Я получил такую травму, что в конце мая 1959 года мне приказали покинуть приход Каса Бланка, где находилась Ла-Кабанья и где я три года проводил мессу. Я поехал в Мексику на лечение. В день моего отъезда Че сказал мне, что мы оба пытались склонить друг друга на свою сторону и потерпели неудачу. Его последними словами были: «Когда мы снимем маски, мы будем врагами», — Хавьер Арзуага, священник. С января по июнь 1959 года Че Гевара был комендантом крепости Сан-Карлос-де-ла-Кабанья и заседал в революционном трибунале. За это время в крепости казнили больше сотни человек. Всего, после прихода к власти Фиделя Кастро в 1959-ом, на Кубе казнили около десяти тысяч политических заключенных.
«Мы часто слышали выстрелы винтовок, иногда один, иногда два, даже четыре. Все это время мы видели Че. Он называл нас преступниками и говорил: «Все вы, ребята, закончите тем же самым. Вы это заслужили». Нам было интересно, почему этот парень здесь, он даже не был кубинцем. Он был очень высокомерным и холодным», — Луис О. Родригес, бывший сержант армии президента Фульхенсио Батисты и заключенный тюрьмы Ла-Кабанья.
Эрнесто Че Гевара, министр промышленности Кубы, машет рукой, поднимаясь по трапу самолета в национальном аэропорту Кеннеди 17 декабря 1964 года после восьми напряженных дней в Нью-Йорке. Там он выступал на Генеральной Ассамблее ООН. Группа кубинских эмигрантов попыталась устроить теракт в здании ООН и убить Гевару, но снаряд из базуки не долетел и рухнул в реку, бомба внутри здания не взорвалась, а штурм здания протестующими остановила полиция.
«Че достаточно интеллектуален как для латиноамериканца», — из рассекреченного отчета ЦРУ.
«Вы будете удивлены, узнав, кто приходил ко мне недавно: Че Гевара. Он приезжал ко мне из Чехословакии. [...] У него очень интересное видение вещей и современного мира, но он участвует в идее «перманентной революции народов». Он — незрелый утопист, но один из нас. Я счастлив, что это так, потому что он причиняет янки настоящую головную боль. [...] Я лично считаю, что он блестящий человек, но ошибается. У него очень интересная речь и сильная одержимость коммунизмом. Он намерен собрать силы, я не знаю откуда, чтобы «освободить» наши американские народы. Я сразу заметил, что у него четкая цель и он на все способен. Я думаю, этот мальчик очень плохо кончит», — президент Аргентины Хуан Перон в письме другу от 23 августа 1966 года. Сам Перон тогда был в эмиграции в Испании, куда приезжал Че Гевара. Перон был националистом и поклонником Бенито Муссолини, поэтому их встреча была почти тайной, но, несмотря на идеологические разногласия, они симпатизировали друг другу.
Че Гевара (слева) на корриде в Испании в 1959 году.
cubanet
«За яркой внешностью и личной храбростью скрывался человек, которым Че был на самом деле, — безжалостный авторитарный сталинист, который восхищался националистическим режимом Перона, Че был добровольным инструментом советского блока в распространении своего влияния. Даже когда он поссорился с СССР из-за возможности партизанской войны в Латинской Америке, он по-прежнему оставался убежденным сталинистом, восхищавшимся Китаем и Северной Кореей», — анонимная статья из анархистского журнала Organise! После победы Кубинской революции в 1959 году, Коммунистическая партия Кубы и Че Гевара преследовали, в том числе, и анархистов, не разделявших их политику.
«Одетый в пыльную потертую рубашку, выцветшие зеленые брюки и легкие сандалии с высоким голенищем, Че поймал пулю в левое бедро, когда приближался к правительственным войскам; другая пуля выбила его полуавтоматический карабин М-1 прямо у него из рук. [...] Узнав о его захвате, армейское командование в столице страны Ла-Пасе задумалось, что с ним делать. Поскольку в Боливии нет смертной казни, Че, в худшем случае, сядет в тюрьму — возможно, только после долгого шумного суда, пропагандистского протеста всего коммунистического блока и угроз того, что другие партизаны могут вторгнуться в Боливию. На следующий день пришел приказ казнить Че. Через два часа его застрелили. [...] Смерть Че вряд ли покончит с активностью коммунистов в Латинской Америке. Там все еще много бедности, отчуждения и безнадеги, которую экстремисты могут использовать в своих целях», — статья в Time, посвященная смерти Че Гевары в Боливии, где красные партизаны вели войну против режима генерала Рене Баррьентоса Ортуньо. По одной из версий, боливийские коммунисты в последний момент не отправили свои войска на помощь отряду Че Гевары, потому что против этого выступило руководство СССР.
«Он проповедовал вооруженную борьбу сотням, если не тысячам, молодых энтузиастов по всей Латинской Америке и Африке; он отдал за это свою жизнь, и они потеряли свои. [...] ни один из пожаров, которые он или Кастро пытался зажечь по всему региону, не сохранился, не говоря уже о том, чтобы разгореться. Результатом стали не великолепные снимки барбудос, вошедших в Гавану в январе 1959 года, а скорее — военные перевороты, пытки, исчезновения и тысячи напрасно потерянных жизней студентов. [...] Гевара стал культурной иконой, а не политической или идеологической», — Хорхе Кастанеда Гутман, мексиканский политик, автор одной из биографий Че Гевары.
Тело Че Гевары в Боливии в 1967 году. Гевара был тайно похоронен, найден только 30 лет спустя, его останки перевезли на Кубу.
Getty Images / «Бабель»
Мы не революционеры и верим, что бороться с несправедливостью можно без насилия. Поддержите «Бабель» донатом!