В Киеве прошла выставка погребальной культуры. Главный редактор «Бабеля» и автор книги «Морг» Евгений Спирин провел там день — ну очень черный репортаж

Часть ☠️

На часах 11:45, возле здания выставочного центра на Большой Житомирской, 33, стоят несколько черных фургонов с надписью «Ритуальные услуги». У входа мужчины в костюмах с яркими бейджами на шеях и несколько готичного вида женщин в коротких черных платьях с декольте. В маленьком дворике натянут белый шатер, внутри него коктейльная зона, а сбоку длинный стол с едой, над ним баннер с надписью на английском «Похоронная еда». За столом стоят официанты в накрахмаленных рубашках, они разливают лимонад, кофе, делают сэндвичи. Тут же раскладные стулья — шезлонги, играет фанк.

Внутри здания стойка регистрации, две девушки лет 25 улыбаются, одна из них спрашивает мою фамилию, затем ищет ее в списке приглашенных на выставку.

― Да, все хорошо, вот ваш браслет на руку, — говорит она и клеет мне на запястье голубую ленточку, — и вот еще ваш бейджик на шею, вы один?
― Нет, — отвечаю я, — будет еще фотограф Сергей Моргунов, но он все время опаздывает на похороны.

Забираю бейдж Моргунова, который тщетно пытается найти заряженный самокат, чтобы доехать до выставки, и прохожу на ресепшн. В большом холле — празднично. У стены — несколько видов гробов: детские и взрослые, одни ярко-салатового цвета, другие черно-золотистые. Сбоку большой гроб со слоганом Nike на крышке — Just do it. Слева от гробов целый павильон, внутри которого имитация похоронного обеда. Огромный стол с серебристой посудой, свечами, цветами, резными вилками и ложками, бокалами. За всем этим — большой экран, на котором крутят нарезку из видео с кладбищенских застолий, через каждые 15 секунд на весь экран мигает надпись: «F&F: Похоронный кейтеринг».

В другом конце зала уголок с атрибутикой: черепа, ангелочки из воска, чашки, книги с историями о морге и похоронах и целый стеллаж с одеждой. На рваных разноцветных майках надпись «Скоро все *бнется». Достаю программку, которую мне дали на ресепшене, читаю расписание.

• 12:00 Торжественное открытие выставки.
• 12:30 Дефиле, ритуальная одежда для усопших.

На часах начало первого, в холл заходит Моргунов. На нем белая майка и белая кепка. Спрашиваю, зачем он так оделся, когда вокруг все в черном. Он шутит, что ему нельзя перегреваться, а белый хорошо отражает солнце. На улице +36.

За первым холлом — огромный зал. По краям установлены палатки и павильоны разных похоронных агентств, по центру — десяток элитных гробов. Играет электронная музыка. Мимо палаток, как по торговым рядам на рынке, ходят люди, смотрят на гробы, цветы, венки и урны, общаются с продавцами.

Внимание привлекает палатка с яркими гробами Supreme и LOUIS VUITTON, рядом с ними — детские гробики с героями из аниме. Эти гробы из картона делает фирма организатора выставки Екатерины Спицыной из Днепра. Несколько лет назад фирма выпустила календарь: рядом с расписными гробами позировали обнаженные девушки, был большой скандал, но фирма выкрутилась. Спицына объяснила, что картонные гробы экологичнее деревянных аналогов, картон горит лучше и на нем можно рисовать. А что касается голых моделей, Спицына считает, что «смерть — это сексуально».

Ровно в 12:30 играет торжественная музыка. В торце зала установлена сцена с баннером «RIP expo 2021: Все там будем», по бокам — большие экраны. На сцену поднимаются двое ведущих: мужчина в костюме и с татуировками на пальцах и девушка в бежевом платье.

― Всем привет! Давайте похлопаем друг другу сегодня, ведь это действительно первая международная выставка современной погребальной культуры, — говорит девушка в микрофон, — и сегодня с вами мы, ваши ведущие ВИП-похорон, я — Анна Гришина!
― А я — Вел Йоханссон, — говорит мужчина, — скажем же друг другу спасибо! Как говорится, все мы там будем, но главное, что все мы уже здесь!

Под громкие аплодисменты Вел приглашает на сцену Екатерину Спицыну. На ней черной платье без рукавов, на руках много татуировок, на плече — череп.

― Я хочу сказать спасибо каждой компании, которая сегодня участвует в нашей выставке. Это наша первая выставка погребальной культуры, но она станет постоянной. Она будет завтра, будет через год и будет до тех пор, пока мы не перейдем в мир иной!

Анна Гришина объявляет следующего гостя.

― Встречайте, директор частного крематория из Новосибирска Борис Якушин!

Якушин — директор российского похоронного дома «Некрополь». Его отца Сергея Якушина, основателя крематория, недавно объявили в розыск. По версии следствия, он давал взятки главному новосибирскому патологоанатому Михаилу Козяеву за то, что тот рекламировал крематорий среди родственников умерших. Так крематорий набирал клиентов.

Якушин поднимается на сцену и говорит несколько приветственных слов.

― Надеюсь, и в Украине поменяется закон и вы тоже сможете открывать частные крематории.

Фотограф Сергей Моргунов предлагает мне первым делом спросить у Якушина, много ли российских неопознанных солдат прошли через крематорий в Новосибирске.

На сцене снова появляются ведущие. Они несколько минут шутят на разные темы, а затем Гришина очень серьезно говорит.

― А теперь слово Олегу! Просто Олегу, его фамилия слишком известна, чтобы называть. Встречайте — Олег!

На сцену поднимается мужчина среднего роста, в костюме с большой булавкой для галстука в виде логотипа его похоронного бюро. У него на лице плотный слой грима, на голове копна крашеных волос. Олег благодарит за приглашение, приветствует всех, а затем под видом случая из морга рассказывает очень старый анекдот.

― Так в одном морге было. Стояли на дороге прокурор, судья, глава похоронного агентства, таможенник, глава полиции, начальник морга, а тут мажор летит на иномарке, врезается куда-то, сбивает кого-то, выпадает из машины, достает телефон и начинает куда-то звонить. А ему говорят: «Братан, куда звонишь, мы все тут!» Так вот, уважаемые гости выставки, мы все тут. С праздником!

Кто такой Олег и почему его фамилию нельзя называть — так никто и не понял.

Часть ☠️☠️

В зале гаснет свет, включают техно. На экранах сбоку от сцены видео плохого качества. На нем ― полуголые женщины в гробах и всплывающие слоганы «река должна рискнуть впасть в океан», «она поймет, что она не исчезнет, а станет океаном». Оказывается, это реклама похоронного календаря на 2022 год, похожая на инсталляцию в «Пинчук арт-центре».

Наконец ведущая Анна Гришина объявляет похоронное дефиле.

― Собирайтесь все ближе к сцене, сейчас будет незабываемое шоу — мы покажем ритуальную одежду.

Диджей включает электронный ремикс на Траурный марш Фридерика Шопена. Люди в зале начинают пританцовывать. Из-за сцены мужчина вывозит грузовую тележку, на которой установлен гроб, в нем — блондинка в синем платье с золотыми вставками. Мужчина медленно катит тележку вдоль зрителей в такт шопеновской сонате.

Ведущая со сцены описывает преимущества этого платья и рассказывает о «погребальной коллекции». Как только тележка скрывается за сценой, с другой стороны выезжает следующая. В гробу уже брюнетка в бордовом костюме с шарфом-платком на голове. В коллекции исключительно женская одежда: наверное, мужчинам все равно, в чем их закапывают.

Гробы проезжают мимо, в них — разные модели в однотипной одежде. Рядом со мной стоит женщина и держит девочку лет девяти за руку.

― Да, Нина, не такой показ мод я тут думала увидеть, — говорит она ребенку.

Одна из журналисток сует в гроб микрофон и спрашивает у лежащей там женщины: «Скажите, а какое платье ваше любимое?» Спустя 15 минут дефиле в гробах заканчивается, снова включается яркий свет и вместо ремиксов на Похоронный марш включают ремиксы на Nirvana.

Ведущие на сцене анонсируют следующий проект — беларусскую компанию, которая оцифровывает кладбища. Если очень просто, на карту наносят места захоронений с gps-координатами. За деньги можно найти могилы своих родственников по фамилии или дате смерти. За несколько лет создатели компании обещают оцифровать кладбища Украины (в Беларуси они это уже сделали). Кроме этого, они продают пакеты на уборку могил для тех, кто сам делать это не может.

― Вы вот с Россией сотрудничаете. Скажите, в «ЛНР» и «ДНР» заказывают поиск могил и уборку? А то там много могил потерялись, ― спрашиваю я представителя компании.
― Мы сотрудничаем с Россией, а сами из Беларуси, но на этих территориях, сами знаете, что там происходит, потому пока нет, но думаем, в ближайшее время начнем работать и там.

Мы с Моргуновым решаем пройтись по выставке и посмотреть, что предлагают в разных павильонах.

Часть ☠️☠️☠️

Один из самых больших павильонов имитирует сцену похорон на кладбище. Под шатром на газоне стоит лакированный белый гроб, вокруг него — стулья, по бокам от гроба красные и белые кожаные кресла, подсвечники и цветы. На экране видеонарезки с похоронных процессий. На входе в павильон реклама: «Табло вместо памятника, на экране короткое видео с историей про усопшего». Возле стенда стоит двухметровый мужчина, весь в черном и с увесистой цепью и крестом на шее.

― Проходите, не стесняйтесь, садитесь в наши кресла у гроба, — говорит он, — что интересует? Налить шампанского?
― Меня интересует табло, — говорю я, — которое вместо памятника. Можно ли заказать? Хочу, чтобы там после смерти крутили нарезку моего интервью с Ильей Кивой.
― Знаете, у нас есть все, — отвечает мужчина, — а вот табло мы не привезли, они под заказ делаются. Может, все-таки шампанского?

Прохожу внутрь павильона, у гроба стоит миниатюрная девушка в черном. Это представительница похоронного бюро Вилена Рейзвих.

Хлопаю по крышке гроба, спрашиваю, сколько он стоит. Вилена улыбается и отвечает.

― Журналистам всегда интересно, какой самый дорогой гроб. У нас сейчас есть за 800 тысяч гривен. Но бывает и дороже — за 1,5 миллиона, например. Но вы не думайте. Основной сегмент — гробы за 25—30 тысяч гривен. Вообще, мы работаем под ключ, как ивент-агентство, но в мире похорон. Обратите внимание на газон, на котором вы стоите, — он натуральный. Это не ковролин какой-нибудь. Мы вообще за экологичность. Все натуральное: цветы, венки, разлагающиеся материалы. Вся эта искусственная атрибутика — большая проблема для экологии. У нас все настоящее и быстро разлагается.

― Классно, хочу экологический шатер, — говорю я, — сколько стоит заказать?
― Если обойдемся простым гробом тысяч за 30—50, весь шатер будет стоить около 350—400 тысяч гривен, — говорит Вилена, — но вы не пожалеете!

Идем дальше по выставке. Подходим к палатке с надписью Osvitni. В ней парень лет 25 в белом медицинском халате и шапочке, около него каталка, на которой лежит натуралистичный манекен трупа. Он одет в военную форму, на руке шеврон, на локте повязка из желтого скотча. Манекен выглядит как украинский доброволец в 2014 году.

Возле манекена монитор, на котором видео с посмертной реставрацией лица после травм, на столике много косметики.

― Что у вас за проект, — спрашиваю я.
― Это танатопрактик, — отвечает парень, — мы учим основам реставрации травматических повреждений лица. Записывайтесь на курсы и вам после выдадут сертификат, сможете реставрировать лица.
― А почему вы для демонстрации выбрали манекен, похожий на украинского военного, — удивляюсь я.
― Я ничего не выбирал, — оправдывается парень, — что дали, то и привезли. Понимаете, какой манекен был, такой и дали. А я взял. Я не знаю почему.

Дальше по залу — несколько скучных палаток с тканями для погребения, платками, венками. Вижу стенд с табличкой: «Мемориальные бриллианты — из праха, крови и волос». За стойкой девушка в деловом костюме.

― Добрый день, расскажите про ваши штуки из волос и крови, — прошу я ее.
― Это не штуки, — смеется девушка, — это бриллианты. Мы делаем их на заказ в память. Это не столько для мертвых, сколько для юбиляров и молодых влюбленных.
― Как вы это делаете?
― Нам приносят прядь волос или пробирку с кровью. Мы из этого материала выращиваем бриллиант. Наша фабрика на Софиевской Борщаговке. Это такой же бриллиант, как и настоящий. Например, как домашняя орхидея — она же орхидея, несмотря на то, что не дикая. К нам приходят молодые парочки и заказывают такие украшения. Или наоборот, вот сейчас клиент, он в браке с женой 50 лет. Заказал ей такое на память.
― А для мертвецов не делаете, — уточняю.
― Редко. Людям трудно объяснить, что нужно с мертвого срезать волосы. У нас украшения разного размера — от полкарата до карата. Самый дешевый — 1 300 долларов.

Напротив стенда с бриллиантами огромный павильон Олега, того самого, чью фамилию нельзя называть. В павильоне — лакшери гробы.

― Добрый день, Олег, а сколько стоит вот этот замечательный гроб?
― А вы с какой целью интересуетесь? Зачем вам цена, — напрягается Олег.
― Я же журналист, — отвечаю я, — мне все интересно.
― Ах, вот что, — говорит Олег, — и на миллионы бывают ценники. Но что вам объяснять, вам же сенсация нужна. Негатив! Вот вы напишете: «Контора продает гробы за миллион!», а люди, которые таких гробов не видели, сразу крикнут: «Охренеть, дурачье миллионы закапывает в землю». Но будут 10 процентов тех, кто увидит наш гроб и захочет его купить.
― Не сомневаюсь, — отвечаю я, — на каждый гроб найдутся клиенты.
― Но вы пишите, пишите свой негатив! На него читатель ведется, — не унимается Олег, — вас же специально этому учат, негативить!

Захожу на сайт компании Олега, там предлагают купить «Саркофаг «Патриот» с лифтом, бархатом и художественным литьем из бронзы». На внутренней стороны крышке — желто-голубой тризубец. В объявлении говорится, что можно вместо тризубца сделать беларусский герб или российского орла.

Часть ☠️☠️☠️☠️

Около трех часов дня. Ведущие снова зовут всех поближе к сцене.

― Сейчас у нас будет дискуссия о крематориях, — говорит Йоханссон, — а потому готовьтесь, разговор будет огненный!
― Наш первый вопрос, — говорит Гришина, — директору Новосибирского крематория Борису Якушину. Как открыть частный крематорий?
― Ну, нужно много доверительных отношений, — отвечает Якушин, — и еще изменения в закон.

Дискуссия длится минут десять, наконец-то Якушин дает «5 советов для успешного крематория».

― Главное — помните: многие думают, что крематорий — это завод по сжиганию людей! Это не так, крематорий — это комплекс по оказанию услуг.
― Что же, всем спасибо, всегда приятно провести родных в последний путь, — говорит Гришина.

Мы с Моргуновым уже не понимаем, где тут ирония, а где всерьез.

Одна из важных целей выставки — привлечь внимание к закону о захоронении. Спицына объясняет, что согласно этому закону в Украине не может быть частных кладбищ и крематориев — только коммунальные. Сейчас в Украине всего три крематория — в Одессе, Киеве и Харькове. На новые у местных властей денег нет, а инвесторов в эту сферу не пускают.

Трех крематориев на страну действительно не хватает. Согласно последней доступной статистике, в 2018 году в Украине кремировали 30 тысяч человек, половину из них — в Киеве. Это всего шесть процентов от общего числа умерших. В Днепре и Виннице проекты по строительству крематориев заморозили. Во Львове эту тему обсуждают с 1990-х, но все остается в теории.

― Мы из Днепра вынуждены возить людей в Харьков, чтобы кремировать, — говорит Спицына. — Кремация экологичнее и дешевле, но, вместо того чтобы позволить строить инвесторам крематории, разрастаются кладбища.
― У вас тут сегодня много представителей похоронных контор. Это не самый честный бизнес, — говорю я Спицыной. — Иногда отчаявшимся родственникам продают услуги, которые им не нужны.
― Я согласна, — говорит Спицына, — но мы потому и создали RIP expo, вы же понимаете, кто входил в этот бизнес в 90-е? Мы хотим привить людям культуру, потому что главное — желание человека умереть достойно. Мы вообще придумали выставку два года назад, но пришлось все время переносить из-за пандемии.

Часть ☠️☠️☠️☠️☠️

Четыре часа дня, на улице пекло. Люди сидят под шатром в коктейльной зоне, жуют бутерброды и пьют. К бару подходят двое мужчин в шортах и сандалиях, на них бейджи гостей.

— А что оно у вас тут такое? — спрашивает мужчина.
— Добрый день, — отвечает бармен, — в нашем баре легкие коктейли. Хотите виски сауэр?
— А что оно? А бесплатно? Коля, будешь виску сауэра? Давайте три.

У входа припаркован Porsche, на капоте машины закрепили траурный букет и крест. К авто подходит одна из моделей календаря, который рекламировали на выставке. Она залезает на капот и позирует. В этот момент к ней обращается ведущая Анна Гришина.

― Скажи, говорят, смерть — это печально…
― Да, смерть — это печально, — отвечает модель, — но это может быть и сексуально!

Из здания выставочного центра выбегает женщина и жестикулирует.

― Вы чего на капот залезли, — кричит она, — хозяин Porsche увидел, сейчас нам всем тут будет!

Внутри здания мало людей, все устали. На экранах крутят рекламу фурнитуры для гробов. Она напоминает продукт начала нулевых на региональном ТВ. Под музыку саксофона проносятся ручки и крышки гробов. Гришина говорит в микрофон.

― Друзья, вы устали, я знаю, но соберитесь. Сейчас будет очень важное видео от другой компании. В ней работает Артем 3D. Он уже семь лет моделирует памятники. Сегодня тут акт невиданной щедрости, мы будем крутить видео, а вы доставайте телефоны, фотографируйтесь, присылайте селфи Артему 3D и получайте скидку на памятник в 30 процентов!

Йоханссон объявляет последнее на сегодня событие — лекцию судебно-медицинского эксперта Алексея Решетуна о том, «как не умереть молодым». Решетун — врач из Москвы, автор нескольких книг.

― К сожалению, — говорит ведущий, — гость не смог к нам прилететь, но включится по Zoom, прошу всех в конференц-зал.

Около 15 человек идут в зал смотреть на Решетуна. Он спрашивает, хорошо ли его слышно и видно, предупреждает, что в его лекции очень жесткие фото, и просит выйти из зала впечатлительных. Люди зевают.

― Моя лекция о том, как не умереть молодым. Что такое молодой? Это человек в возрасте от 18 до 45 лет. Вообще часто, если это не болезнь, в смерти детей виноваты именно родители. Вот случай из моей практики. Родители кормили семечками дочь, спустя несколько часов она начала кашлять. Этому не придали значения. Через несколько дней она умерла. Оказалось, что семечка застряла в дыхательных путях, разбухла от слюны, ребенок задохнулся.

Женщины в зале вздыхают, еще несколько человек выходят.

― Иногда детей съедают собаки. Родители оставляют их одних, но собака есть собака, — говорит Решетун, и показывает фото убитого ротвейлером ребенка.

Еще несколько человек выходят из зала. Решетун продолжает.

― А теперь про лето. Уже открыт купальный сезон. И тут я имею в виду утопленников…

Иду в фойе, там как раз стойка с книгами Решетуна. Спрашиваю, сколько стоит одна из них — «Записки увлеченного судмедэксперта».

― Вот эта 900 гривен, а эта 600. Есть новая за 400 гривен, — отвечает продавец.

Понимаю, что продешевил, моя книга в магазинах продается за 200.

В 17:50 по главному залу бродят те, кто дожили до конца и «не умерли молодыми» . Мужчина в белой футболке и джинсах ходит кругами вокруг гробов Олега, не выдерживает и идет к будке ведущих.

― Скажите, пожалуйста, — говорит он, — а во сколько же ВИП-фуршет?
― В 18:00, плюс-минус.

Мужчина радостно отбегает от палатки и кричит своему знакомому.

― Ну вот, хорошо же! В шесть, а ты говорил, в половину десятого.

Наконец, около 18:30 на сцену поднимается Анна Гришина.

― Спасибо тем, кто остался. Спасибо, что вы дождались! Как мы и обещали, вас, дорогих гостей, ждет ВИП-фуршет от компании, которая нас сегодня кормила. И мы тоже его ждали с нетерпением, потому что ведущие сегодня работали за еду.

Люди плетутся в дальний угол павильона на фуршет. Я выхожу на улицу, все так же жарко. Двое мужчин, которые днем пили виски сауэр, курят у входа.

― Коля, пошли, мы фуршет пропустим.
― Какой фуршет, я договорился про скидку на гробы в 15 процентов. Поехали отсюда, пока никто не передумал.

Чтобы мы не умирали подольше, нам поможет ваш донат!