Вы уже год работаете в должности, но о себе не рассказывали. У вас два образования. Одно из них юридическое, а второе?
Гуманитарное.
Как вы оказались в этой сфере?
Сначала я работал в налоговой милиции Печерского района — в отделе взимания налоговых долгов. Затем перешел в юридическое управление налоговой милиции Государственной налоговой администрации Киева. Мне нравилась эта работа, хотя там были не очень конкурентные зарплаты. Но после рождения ребенка нужно было содержать и жену, и ребенка. Тогда я перешел в частный бизнес.
Перед «СЕТАМ» у вас была собственная юридическая компания. Она тоже работала в этой сфере — вы помогали кредиторам получать долги. Правильно?
Да. Мы [юридическая компания «Трипл Си»] предоставляли услуги по soft collection, legal collection и hard collection. Soft collection это досудебная претензионная работа. Должнику звонят представители нашей компании, сообщают, что есть задолженность, и спрашивают, планирует ли он ее погашать. Legal collection — это когда, например, человек признал, что брал кредит, но с ним не согласен. Тогда начинается суд. А hard collection — это розыск и изъятие проблемного имущества, например объектов залога. Это 70 процентов всей нашей деятельности.
Мы работали преимущественно с банками и лизинговыми компаниями. Ранее я три года работал в лизинговой компании [«Евро Лизинг»] — возглавлял юридический отдел, собрал довольно сильный коллектив. Но в 2008 году, когда грянул кризис, компания закрылась. Я собрал юристов и службу безопасности этой компании и создал юридическую компанию «Трипл Си». Мы сначала обслуживали лизинговые компании, а затем добавились банки. В 2019 году я перешел на государственное предприятие «Укрспирт», поэтому продал корпоративные права в компании и уволился с должности директора.
А когда вы впервые столкнулись с «СЕТАМ»?
Когда работал в лизинговой компании. А потом и в нашей юридической компании. Проблемное имущество изымали вместе с Государственной исполнительной службой. А когда его продавали — уже привлекали «СЕТАМ». Поэтому я хорошо понимал и знал всю эту проблематику.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Почему вы решили снова вернуться на государственную службу?
Пришел новый президент [Владимир Зеленский], новый Кабинет министров. Мне понравилось, как тогдашний премьер [Алексей] Гончарук смотрит на мир, к каким изменениям он стремился.
В «Укрспирте» я проработал несколько месяцев и отвечал за внедрение электронной акцизной марки. Затем эту задачу на себя взял Дмитрий Дубилет. В это время в «СЕТАМ» появилась вакантная должность, эта сфера мне ближе, поэтому я решил попробовать свои силы и оказался здесь.
Здесь была сильная команда. Мне удалось сохранить 70—80 процентов людей, которые здесь работали раньше. Со мной пришло еще несколько человек. Например, Давид Салахутдинов, мой заместитель по развитию предприятия, благодаря его усилиям мы значительно усилили направление добровольной реализации.
«СЕТАМ» существует за государственный счет, или вы сами на себя зарабатываете?
Мы на самообеспечении: сколько продали, столько и получили. По закону мы получаем 5 процентов вознаграждения от принудительной продажи имущества. От добровольной реализации мы получаем ориентировочно 1,5 процента — их мы тратим на кадры. Из тех средств, которые у нас остаются после выплаты зарплат, содержания складов и пр., у нас остается прибыль. И с нее мы перечисляем 80 процентов в государственный бюджет. За прошлый год мы перечислили 100 миллионов гривен.
Правда ли, что вы лично покупали недвижимость через аукционы «СЕТАМ» еще до назначения?
Да, я покупал лоты. Все по памяти я не перечислю. Я покупал гараж, он находится в Голосеевском районе, в декларации он есть. Я покупал земельный участок, по которому уже второй год подряд продолжаются суды [между бывшим владельцем, который взял и не выплатил ипотечный кредит, и банком, выдавшим кредит].
Сергей Моргунов / «Бабель»
Давайте теперь поговорим о таможне. Моя коллега, когда готовила «Один день с Павлом Рябикиным» присутствовала во время вашей с ним встречи. Одна из претензий была, что вы реализовали только 10 процентов имущества, переданного вам Государственной таможенной службой. В чем причина?
Вопрос неэффективной реализации имущества действительно есть с 2015 года. Сейчас мы создали рабочую группу, она уже собралась на прошлой неделе. Мы отбираем конкретные кейсы, анализируем и находим слабые места и совместными усилиями будем их исправлять. Напомню, наше предприятие живет за счет того процента, который мы получили с продажи. Поэтому неэффективные продажи имущества таможни — это для нас недополученные средства.
Так а почему не удается продать?
Здесь есть несколько моментов. Первый — это время. Государственная таможенная служба выявляет нарушения таможенных правил и изымает товар. Нарушитель обращается в суд и оспаривает протокол нарушения таможенных правил. Суды могут длиться от одного до трех лет. Имущество лежит на складах таможни. Когда есть решение суда о конфискации, приказ передают в Государственную исполнительную службу. Она открывает исполнительное производство и передает это имущество нам.
Вторая проблема — это цена. Например, в 2019 году в Украину незаконно ввезли iPhone 6. Пока продолжаются суды, телефон обесценивается. Но это еще не все. По правилам таможни, конфискованные товары нельзя продавать дешевле таможенных платежей. Допустим, пошлина с этого телефона составляет 300 долларов. Поэтому дешевле 300 долларов его нельзя продать, а в 2021 году он столько не стоит. Нужно менять законодательство.
Но и это еще не все. Когда товар попадает к нам, ГИС должна провести его оценку, далее отправляет информацию в таможню на согласование. Лишь после того, как цену утверждают, «СЕТАМ» выставляет лот. Это еще 6 месяцев.
Но и это еще не все. Еще одна проблема с оценкой. На оценщиков часто заводят уголовные дела, когда должники доказывают, что те слишком дешево оценили товар. Поэтому они перестраховываются и оценивают дороже. Потому у нас часто завышенные цены. Кто купит проблемный товар по цене выше рыночной?
И как вы планируете решить эту проблему?
Надо ввести электронный документооборот. Он сократит оценку товара на три-четыре месяца. Мы будем экономить на хранении и логистике.
Еще на встрече глава ГТС заметил, что у нас есть нехватка имущества на складах.
Мы ежегодно проводим инвентаризацию. Есть комиссия, в которую входит ГИС, таможня и представитель «СЕТАМ». В конце 2020 года такая инвентаризация недостатков не обнаружила. Я предложил Павлу Борисовичу [Рябикину] выбрать любой склад на территории Украины — у нас 20 складов, в соответствии с количеством филиалов. Поехать и там провести ревизию.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Что вы делаете, если товар не продается? Например, вы продаете машину, состоялись несколько торгов, но она никому не нужна. Что дальше?
Специальная комиссия решает отдать машину бесплатно. Они присылают нам свое решение, мы публикуем информацию на сайте. Те, кто хочет получить товар бесплатно, подают нам заявки. Комиссия решает, кому передать это имущество. В большинстве случаев мы получаем заявки от военных.
То есть эти машины едут на войну?
Да. В 2020 году мы передали им автомобилей и другого имущества на 3,2 миллиона гривен. А на позапрошлой неделе передавали ГСЧС изъятые на таможне огромные фонари. Когда военные или ГСЧС ставят на баланс эти машины, они должны уплатить пошлину. У военных упрощенная процедура постановки машин на баланс.
Многие товары попадают под такую бесплатную передачу?
Тридцать процентов из всего имущества. Еще у нас есть машины, которые прошли торги и объявление бесплатной передачи, но за ними никто не обратился. На нашем Волынском филиале у нас таких 200 автомобилей из местной таможни. Что с ними делать? И сама комиссия решает их утилизировать, то есть уничтожить.
Для того, чтобы утилизировать транспортное средство, с него нужно слить все жидкости. Масло, тормозную жидкость, омыватель, бензин, дизель, который там может остаться.
Это опять деньги?
Да. ГИС должна провести тендер на утилизацию. Насколько я знаю, в Украине осталось всего 8 компаний, которые занимаются утилизацией транспортных средств.
«СЕТАМ» или ГИС должны проверять участников аукциона? Спрашиваю потому, что [по данным издания «Наші гроші»] птицефабрику Олега Бахматюка купила компания, близкая к Олегу Бахматюку. Это нарушение в понимании «СЕТАМ»?
Этот вопрос можно перефразировать иначе — должны ли мы ограничивать доступ потенциальных покупателей к аукционам.
Ну я, скорее, хочу уточнить, насколько вам важно просто продать это имущество. Вы действительно должны ограничивать доступ для определенных участников?
Давайте, я задам вам несколько вопросов, вы ответите на них, а потом ответите на свой вопрос. Если вы взыскатель, какая у вас основная цель?
Взыскать имущество и продать по высокой цене.
Высокой. Давайте представим, что я ваш должник. Я владелец этого помещения, оно у вас в залоге. Есть еще [помощник Мамро] Володя [присутствовал на интервью] и [фотограф] Сергей [Моргунов] — они регистрируются на участие в аукционе. Перед торгами они хотят посмотреть на помещение. Пущу ли я их?
Вы бы не хотели, я так понимаю.
Я их не пущу. Заставить меня — механизма нет. Володя и Сергей предполагают, что когда я буду отсюда выходить, сниму лампочку, обои — все сниму. Просто чтобы напакостить.
Поэтому победители аукциона пытаются договориться с должником, говорят: «Давай так: ты не ходишь в суд, оставляешь в таком виде, как оно есть, и мы тебе заплатим процент от стоимости этого имущества». Иногда это гораздо эффективнее, чем победителю ходить в суды и выселять [бывшего владельца] принудительно.
На аукцион зарегистрировались Володя, Сергей и я сам — через аффилированную компанию. Стоимость помещения 100 условных единиц. Кто из нас троих даст наибольшую цену?
Вы.
Правильно. Мне не нужно меня же самого выселять из этого помещения, не нужно проводить годы в судах.
Возвращаемся к вашему вопросу: можно ли должников допускать к аукционам. В первую очередь против ограничения будут сами взыскатели, потому что они понимают все эти подводные течения.
Сергей Моргунов / «Бабель»
Есть идея убрать ГИС из цепочки Государственная таможенная служба — Государственная исполнительная служба — «СЕТАМ». А дальше продавать конфискат не только через вас, но и через другие площадки, например «ProZorro.Продажи». Что вы думаете?
Если внесут соответствующие изменения в законодательство, мы подстроимся. Нет разницы, кто будет передавать нам имущество на реализацию, возможно, сократим путь. У нас есть свои преимущества перед другими торговыми площадками. У нас сформирована система [покупателей], у нас больше 80 тысяч зарегистрированных участников в системе. У нас есть филиалы по всей Украине с площадками для хранения. У ProZorro нет своих филиалов и, соответственно, негде хранить имущество. Мы не боимся конкуренции.
Антимонопольный комитет рассматривает дело, которое касается «СЕТАМ»: там проверяют, есть ли у вас признаки монополии. Объясняется это тем, что «СЕТАМ» является и администратором базы данных имущества, и сам его продает. Выходом из ситуации некоторые эксперты видят то, что вы можете торговать на ProZorro.
Дело в АМКУ действительно было, сейчас его закрыли. Любая площадка, пройдя аккредитацию в Министерстве юстиции, может подключиться к нашей системе и торговать нашим имуществом. Уже есть семь таких площадок, они получают тот же один процент от награды.
В 2020 году министр юстиции подписал приказ, который должен объединить «СЕТАМ» и «ProZorro.Продажи». Приказ не вступил в силу, потому что пока системы не соответствуют друг другу. Там вопрос в защите персональных данных, IT-отделы наших госпредприятий пока решают этот вопрос.
И когда возможна такая интеграция?
Мы надеемся закончить все до конца лета этого года.
У вас есть иногда очень странные лоты. Например, я нашла ржавый гаечный ключ. Если вы его продадите, то за 5 копеек. А потратите намного больше, чтобы его забрать, оценить, выставить на аукцион.
Да, выглядит нелогично. Если открыть лот, можно увидеть номер исполнительного производства. Большинство таких вот нерациональных лотов — это выполнение решения суда по уголовному делу [мы разыскали этот приговор]. Этот гаечный ключ мог быть орудием преступления. Продают то, что изымается в доход государства. И если ключ изъяли таким образом, ГИС его должна продать.
Приведу еще один пример. Таможня изъяла колесо [показывает нам фото колеса, в котором огромная прямоугольная дыра]. В нем перевозили контрабандные сигареты. И это колесо суд поручил конфисковать в доход государства. Если бы это было транспортное средство — конфисковали бы транспортное средство. Был бы самолет — конфисковали бы самолет. А это колесо, и его стоимость — 1 000 гривен. Кто-то купит его за тысячу гривен? Нет.
Сергей Моргунов
Вот еще пример. У кого-то изъяли одежду: блузку, свитер, обувь, две сумки. Указано, что это Gucci, Dolce Gabbana. Оценили в 344 тысячи гривен. Примерно по 2 тысячи долларов за единицу — кому оно будет интересно? Оценщики исходят из того, что это оригинальные вещи. Но это никто не устанавливал.
Сергей Моргунов / «Бабель»
А какой был самый странный лот за последний год?
Я люблю говорить о самых интересных лотах. За последний год — это дом [отель Никольского военного собора] в центре Киева на улице Мазепы. Продан за 307 миллионов гривен.
Но там же торги не состоялись, потому что другой участник их оспаривает. Поэтому вы пока не получили эти деньги.
Да, торги остановлены. Предыдущие владельцы регистрируются [не напрямую], чтобы стать участником и обжаловать конкурс, затянуть время. Так произошло и в этом случае. Посмотрим, будет ли победитель выкупать лот. Мы хотим получить деньги. Вообще на сегодня у нас активных судебных дел около двух тысяч.
А все же, какой лот самый странный?
Ничего особо удивительного нет. Ну вот сейчас у нас на торгах мотопараплан, который, скорее всего, использовали для контрабанды. Для меня нет странных лотов.