О детстве
«До четырнадцати лет, до самой семинарии, я был очень богомольный под влиянием матери. Я ни разу не ел до службы, держал строгий пост до плащаницы, до вечерней воды на голодную кутью, аж тошно бывало. Приезжая домой, я читал жития святых. [...] Вместе с житиями я читал историю Украины, которую находил в отцовском шкафу».
Об обучении в духовной семинарии
«Половина моих товарищей были великоросами, но было немало сербов, были и болгары, молдаване, и греки, и грузины. Великоросы удивили меня своей грубостью и какой-то грубой мужицкой фамильярностью. Среди них были очень дикие натуры, откуда-то из-за Волги: они говорили каждому ты, хоть видели человека в глаза впервые, и ни с того ни с сего гнули брань по-московскому прямо тебе в глаза, как комплименты говорили, даже дивно было слушать».
О начале творчества
«Начав писать свои повести в то время, когда была запрещена украинская литература, я никому не говорил об этом: об этом не знали даже те товарищи, что жили со мной на одной квартире, не знал отец, хоть еще до [его] смерти уже напечатали в «Правде» первые мои повести».
О писательстве
«Когда писатель хоть немножко себя считает украинским гражданином, частью украинского народа и украинского общества, он должен считать святой повинностью освещать в своей фантазии, в своем сердце это общество, [...] а не лезть в чужие огороды и подставлять свою душу под картины чужой, неукраинской жизни».
Об украинской жизни
«Украинская жизнь — непочатый рудник, [что находится] где-то под землей, хоть за него уже и брались такие высокие таланты, как Шевченко».
О языке
«Язык народа есть тело нации, национальный психологический характер — это ее душа».
О власти
«Украинскому панству надо подставить такое литературное зеркало, в котором оно бы увидело свой немалый нос, свои изъеденные раком губы, чтобы оно начало лечить свои раны, увидело, кроме того, степень своего развития, свой характер, чего ему недостает, свои фальшивые намерения в национальных, политических и социальных вопросах».
Об Украине и России
«Украину ждет плохая перспектива в России, перспектива темная как ночь, и только новые украинские интеллигентные национальные силы светят в том темном будущем, как заря утром».
О русской литературе
«Мы высоко чтим новых великорусских писателей за их намерения, за то, как они освещают в своих произведениях либеральные взгляды, [...] но должны признаться, что их произведения не годятся для Украины, имеют интерес или местный, или совсем этнографический и не поднимут умственного и нравственного роста Украины... Великорусская литература для Украины имеет ценность только отрицательную, а не положительную, а на таком коне далеко не уедешь при нынешних задачах европейских литератур».
О холостяцкой жизни
«Бывало, что и сожалел [что не женился], но больше нет. Так я спокойно жил, а то кто знает, как было бы. Если бы попалась такая, как Балабухе, то сами знаете, как бы мне жилось и имел бы покой».