Старшеклассники Сеула сдают южнокорейский аналог ВНО в период пандемии коронавируса, 3 декабря 2020 года. Дезинфекция класса в сеульской средней школе YoungSang, 1 декабря 2020 года.
Chung Sung-Jun / Staff / Getty Images
В середине февраля 2020 года Пак Ен Джун, директор по эпидемиологическим расследованиям Корейского агентства по контролю и профилактике заболеваний (KDCA), экстренно прибыл в 2,5-миллионный город Тэгу. До этого в стране фиксировали единичные случаи нового коронавируса, но здесь случилась первая вспышка — среди членов закрытой секты «Церковь Иисуса Синчхонджи» с более чем 200 тысячами последователей по всему миру.
К этому ведомство Пак Ен Джуна готовилось последние пять лет. Но теперь директор видел, как цифра ежедневных случаев заболевания становилась сначала двузначной, затем трехзначной и сомневался, удастся ли удержать ситуацию под контролем.
Южная Корея извлекла урок из прошлой эпидемии
В 2015 году в десятках стран по всему миру случились точечные вспышки коронавируса MERS-CoV. Южная Корея оказалась одной из самых пострадавших. Все началось с одного пациента, попавшего в больницу Сеула с острой пневмонией. Только спустя пять дней удалось установить, что он был первым носителем вируса MERS. К этому времени инфекция уже перекинулась на соседние больницы. В итоге в течение месяца умерли 38 человек.
После этого правительство запустило реформу здравоохранения. Подразделение Минздрава — KDCA — стало «генштабом» по борьбе с эпидемиями. Оно получило больше автономии — с минимумом бюрократических проволочек для оперативных решений.
В закон об общественном здравоохранении внесли поправки, чтобы быстрее отслеживать контакты инфицированных. Для этого разрешили доступ к GPS-данным мобильных телефонов, истории использования кредитных карт и другим источникам. Закон требовал, чтобы эта информация использовалась только для «предотвращения распространения инфекции». Как только риски миновали, ее нужно было уничтожить.
Технология отслеживания нарушителей масочного режима, разработанная SK Telecom, отображается на экране в штаб-квартире компании в Сеуле, 26 мая 2020 года.
Chung Sung-Jun / Staff / Getty Images
Первые наборы для тестирования разработали и одобрили за несколько недель
В середине января 2020 года руководство KDCA срочно вызвали из отпусков. В штаб-квартиру пригласили исследователей из местных биотехнологических компаний. Совместными усилиями разработали наборы для тестирования на основе генетической последовательности вируса, которую недавно расшифровал и обнародовал Китай. Раньше на то, чтобы согласовать и одобрить все протоколы, уходило около года, теперь первые экспресс-тесты начали производить уже 4 февраля.
У этих блиц-тестов были три важные составляющие: 95-процентная точность результата приблизительно в течение часа, низкая себестоимость и быстрое производство. В первые дни Южной Корее удалось протестировать более 140 тысяч людей из 52-миллионного населения страны. При этом постоянно разрабатываются новые, более совершенные наборы для тестирования. Очередной экспресс-тест на антиген одобрили в ноябре.
На сегодня в Корее более чем достаточно тестов для внутреннего тестирования — только одно из крупных предприятий производит 2,5 миллиона экспресс-тестов в неделю. Сейчас большая их часть идет на экспорт.
Работники производственной линии экспресс-тестов Ichroma Covid-19 Ab в штаб-квартире Boditech Med Inc. в Чунчхоне, 3 апреля 2020 года.
Bloomberg / Contributor / Getty images
Благодаря быстрому утверждению тестов Корея значительно опередила большинство стран, но медперсонал на переднем крае все еще оставался в зоне риска. Ан Е Хен, 40-летняя анестезиолог из центра общественного здравоохранения в портовом городе Пусан, вспоминает: «Нам не хватало защитного снаряжения для безопасного тестирования. Перекрестное заражение от пациентов к врачам было постоянной проблемой», — вспоминает она.
В конце концов у нее возникла идея: что-то вроде телефонной будки или киоска, где медработник мог бы стоять, используя пару перчаток, встроенных в одну из стеклянных стен, чтобы взять мазок у пациента, стоящего напротив. Вместо громоздкой защиты всего тела потребуется только маска. Ан Е Хен попросила начальство выделить немного денег на прототипы, и к марту у нее была рабочая модель. Вскоре такие будки появились по всей стране — на улицах, в больницах и других учреждениях. Также добавилось еще одно местное новшество — специально обустроенные станции, где водитель мог сдать тест, не выходя из авто.
К середине марта в Корее протестировали уже более четверти миллиона человек, в то время, как например в США — менее 35 тысяч. Приблизительно в это же время ежедневное количество новых случаев инфицирования упало ниже 100 и оставалось на этом уровне в течение нескольких месяцев.
Кабины безопасности в центре тестирования в больнице в Сеуле, 24 июля 2020 года. Медицинский работник берет образцы у людей в центре предварительного тестирования в Сеуле, 12 декабря 2020 года.
Bloomberg / Contributor / Getty images; Chung Sung-Jun / Staff / Getty Images
Врачам пришлось стать детективами, чтобы отслеживать контакты
Вторым главным компонентом корейской антивирусной стратегии был тщательный подход к отслеживанию контактов. Занимаются такой работой зачастую военные врачи. Одного из них, Чана Ханараму, командировали в Инчхон — промышленный центр с населением около трех миллионов человек к западу от Сеула. Сейчас Чан и его команда из шести человек проверяет контакты каждого заразившегося в городе.
Механизм отслеживания работает так. Как только пациент получает положительный результат теста, работники больницы просят его рассказать, где, когда и с кем он контактировал. Эту информацию передают Чану и его команде, которые сверяют показания пациента с цифровыми данными о его перемещениях.
Люди часто врут о том, куда они ходили и с кем виделись. Хотя знают, что у властей есть доступ к их личным цифровым данным. Чан объясняет, что корейцы очень боятся получить клеймо «разносчика вируса». Кроме того, закон обязывает публиковать данные о перемещениях инфицированных, но не указывать имени. Однако этих данных достаточно, чтобы такого человека могли вычислить соседи или коллеги по работе.
Офис Чана похож на кабинет полицейского детектива. На стенах развешаны доски с именем «подозреваемого», обведенным красным маркером. А от него идут стрелки к возможным контактам. Цель врачей-детективов состоит в том, чтобы идентифицировать все контакты в течение нескольких часов или максимум дня, а в идеале — определить источник инфекции.
Посетитель сканирует QR-код, связанный с национальной системой отслеживания контактов, перед входом в здание правительства в Сеуле, 4 сентября 2020 года.
Bloomberg / Contributor / Getty images
Такие методы помогли подавить несколько крупных вспышек
Вспышка инфекции среди членов секты Синчхонджи в середине февраля стала первой и одной из самых масштабных в стране. Все осложнялось тем, что это была очень закрытая и законспирированная община. Ее члены скрывали принадлежность к секте даже от своих ближайших родственников. Власти припугнули глав секты тюремным сроком и только после этого получили список из более 200 тысяч имен последователей Синчхонджи.
Директор по эпидемиологическим расследованиям KDCA Пак Ен Джун и его команда бросили все силы на то, чтобы подавить вспышку. Для этого изолировали около девяти тысяч «подозреваемых». Их протестировали, а затем проверили контакты каждого. В итоге удалось установить, кто стал источником инфекции. А к середине марта ситуацию уже контролировали и количество новых инфицированных пошло на спад.
В августе религиозные и консервативные организации устроили крупную акцию протеста против действий правительства в центре Сеула. Демонстрантов свозили со всей страны. По GPS-данным насчитали около 35 тысяч человек, которые участвовали в протестах или просто находились поблизости. Сотрудники KDCA вычислили каждого из них и разослали инструкции муниципальным властям, чтобы те протестировали и проверили контакты всех этих людей. В итоге выявили около 600 инфицированных. Количество ежедневных новых случаев заболевания выросло до максимума (441 человек) в конце августа, но уже в сентябре снизилось до 100.
Дезинфекция протестантской церкви в Сеуле на фоне опасений по поводу распространения коронавируса, 21 августа 2020 года.
Chung Sung-Jun / Staff / Getty Images
Правительство нашло золотую середину между строгой изоляцией и бесконтрольной передачей вируса
Власти Южной Кореи ни разу не вводили тотальный локдаун за все время пандемии. Но при этом удерживали вирус под контролем — никогда полностью его не побеждая, но и не позволяя распространяться до таких масштабов, чтобы с ним невозможно было справиться. «Мы называем это долгосрочным подавлением. Основная концепция, над которой мы работаем, — это жизнь с COVID-19», — говорит Пак Ен Джун.
Эту концепцию полностью поддерживают в правительстве. Ведь полный локдаун нанес бы ущерб экономике. А это наверняка вызвало бы недовольство методами властей, в первую очередь, использованием личных цифровых данных. А так — рестораны, кафе, кинотеатры и даже ночные клубы и тренажерные залы продолжают работать, разве что с ограниченным количеством посетителей и обязательным масочным режимом.
В сентябре Организация экономического сотрудничества и развития прогнозировала, что корейская экономика сократится только на один процент в 2020 году по сравнению со средним спадом на 4,1 процента в странах G20.
Корея ни разу за время пандемии полностью не закрывала границы для туристов, хотя и усилила меры безопасности. Всем въезжающим предлагают отбыть 14-дневный карантин. Но если у вас срочные дела, то можно подать заявку в KDCA. Если ее одобрят, то нужно только дождаться отрицательного результата теста. Обычно на это уходит около часа. А дальше вы можете отправляться по своим делам, но под постоянным цифровым наблюдением врачей-детективов.
Южнокорейский солдат с надписью «Зона, свободная от Covid-19» стоит на контрольно-пропускном пункте в международном аэропорту «Инчхон», 9 марта 2020 года.
Bloomberg / Contributor / Getty images
В конце ноября в Сеуле случилась очередная вспышка коронавируса. Максимальные ограничения, которые ввели власти, — запрет на собрания больше 50 человек и комендантский час для ночных клубов и розничных торговцев с 21:00. Через несколько недель вспышка пошла на спад. Южная Корея настолько уверена в том, что сможет продолжать нормальную жизнь и по-прежнему сдерживать вирус, что даже не спешит заключать сделки на поставки вакцин против коронавируса.
В такой ситуации тяжелее всего приходится сотрудникам KDCA и врачам-детективам. Чан Ханарама, который отслеживает контакты инфицированных в Инчхоне, часто спит прямо в офисе. Более 80 процентов его коллег жалуются на «высокий уровень выгорания» из-за сверхурочной работы.
Пак Ен Джун из KDCA в течение 10 месяцев пандемии работает по 16 часов шесть дней в неделю. В редкие воскресенья ему удается повидаться с семьей. Но он говорит, что это того стоило. Ведь Корея смогла прийти к такому равновесию в сдерживании коронавируса, что наверняка сможет продержаться до тех пор, пока пандемия не закончится.