Нельзя садиться за стол переговоров с людьми, у которых есть оружие. Чтобы говорить о чем-то, нужно сначала перестать стрелять. Россия — сторона конфликта. Они всегда от этого уходят. Французская и немецкая стороны очень аккуратно [называют Россию стороной конфликта]. Но аккуратность не работает. Мы не должны говорить, что все русские ненавидят украинцев. Это неправда. [Этот же] нарратив и в России — все украинцы ненавидят русских. Это неправда. Есть русские, которые поддерживают единую Украину, и им стыдно за то, что связано с Крымом. Российская история будет оплакивать свои же шаги и решения по поводу Крыма. На Донбассе намного больше рана [чем в Крыму], тысячи погибших. Но Крым — это первая спичка, из-за которой на два поколения так друг к другу будут относиться. Многие русскоговорящие украинцы перешли на украинский, потому что им неприятно говорить на русском.
Я не чувствовал, что я иду по Донецку, а вокруг «донецкие», — кто-то толкал это. Мы все — украинцы, мы все — граждане Украины. Нам надо говорить с людьми [на оккупированных территориях] и не потерять с ними связь. Я очень хочу и все делаю [чтобы закончить войну], но не все от меня зависит. Я считаю, что 90 процентов успеха в вопросе возвращения Донбасса и деоккупации зависит от одного человека [Владимира Путина]. Он с этим живет. На Донбассе должны это понимать. Мы отвечали боевикам тогда, когда они стреляли по нашим военным.
Слава и большое уважение тем людям, кто смог отказаться от паспортизации [не получать паспорт России в «ЛНР» и «ДНР»]. Но людей нельзя делить по паспортам, есть вынужденные в жизни меры [нельзя осуждать тех, кто вынужденно получил российский паспорт]. Ты любишь эту страну или не любишь, любишь — украинец, не любишь — ты гость. Люди, которые оккупировали, — гости. Люди, которые [раньше] управляли страной, ее ненавидели. Если у тебя такой-то [российский документ], ты уже не наш. Нет! Важно, что у тебя в душе, главное — куда ты украинский [паспорт] спрятал. Мы от наших людей не откажемся. Донбасс никогда не будет российской территорией, не важно, сколько он будет оккупированным. История воспользуется моментом — стена рухнет.
Хотите и дальше читать короткие пересказы длинных интервью? Оформите донат «Бабелю».