Бобырева Анна / «Бабель»
Уход Вакарчука и «ребрендинг»
В 2007 году Святослав говорил, что уходит из парламента, потому что у него нет команды единомышленников. В этой Раде она у него есть, но он все равно уходит. Почему?
Я напомню другое его интервью, в котором он говорил, что его цель — привести в политику честных и хороших людей. Он это сделал. Именно поэтому я рассказываю о его звонке в день [акции против главы МВД Арсена Авакова], когда я стояла возле бобика с фаером в руках. Он тогда сказал, что я готова быть лидером партии, он понял, что мы — рабочий организм, который может идти вперед сам.
Но это было уже после того, как Вакарчук отказался от руководства партией.
Да. Руководство партией — это куча операционки, менеджерской работы. Это меньше бобиков, больше бумаг, съездов, стратегия и тактика. Все это он передал мне в марте, а сейчас передал все остальные полномочия.
Какие?
Лидера — человека, который говорит, куда идти, что делать, против кого протестовать.
То есть он больше не принимает таких решений?
Он остался в партии и принимает решения как ее член. Мы строим партию нелидерского типа, у нас сейчас нет одного лица партии.
Бобырева Анна / «Бабель»
Кому пришла идея поменять руководство партии?
Это было решение Вакарчука и [главы фракции «Голос» Сергея ] Рахманина в марте.
Как они объяснили это решение?
Они пришли поговорить со мной о том, что нужно партии. Говорили, что нужен организатор и менеджер, который будет отвечать и за финансовые вопросы. Этим менеджером стала я. За три месяца моей работы мы стали организованнее, путь от идеи до реализации стал намного короче. То, что не работало, начало работать.
Это было до или после смены главы секретариата?
Это было одновременно.
Тогда секретариат партии возглавлял Владимир Венгер. До этого он руководил избирательным штабом «Голоса» на парламентских выборах. Я так понимаю, это человек, которого привел Святослав. Почему его уволили тогда же, когда Вакарчук решил отойти от управления?
Я не знаю, кто его привел. После выборов не было видения, как должна работать партия и что она должна делать. Старая команда привыкла работать спринтами: сделал кусок работы — отдыхаешь. Мы решили, что партия должна работать по-другому, и вместе с этим сменился глава секретариата. Работа в партии — это большой марафон, и я хороший марафонец.
Бобырева Анна / «Бабель»
А Венгер?
Я не знаю.
Но вы же вместе работали.
Оценку его работе давала не я. Я пришла в марте.
Вы сказали, что смена произошла одновременно.
Да, одновременно, но я не даю оценку работе других людей.
Есть версия, что между Венгером и Натальей Бест был рабочий конфликт. Бест отвечала за финансы в партии. По моей информации, из-за этого конфликта Венгера убрали. Это правда?
Конфликт между ними — это их дело, а не партийное. [В этот момент к разговору подключается коммуникационный директор «Голоса» Роман Выбрановский. Он говорит, что конфликт между главой секретариата и человеком, который занимается финансами, — нормальная ситуация]. Мы говорим о конфликте между людьми или о партии?
Мы говорим о партии. Со стороны это выглядит так: происходит конфликт Натальи с человеком Вакарчука. Человека Вакарчука убирают из секретариата, Вакарчук это видит и тоже уходит с должности главы партии.
Здесь есть базовое неправильное убеждение, что у нас есть люди Вакарчука и кого-то еще. Это то, что меня ужасно бесит в политике: все друг друга называют «человек кого-то» и оценивают по тому, кто кого привел на работу. Так больше не работает. Кто кого привел — не имеет значения, потому что мы ценим, берем на работу и увольняем людей исходя из того, как они работают. Это бизнес-подход, и я его сейчас активно привношу.
Хорошо, есть ли связь между уходом Венгера и Вакарчука из руководства партии?
Это произошло одновременно, но причинно-следственной связи нет. Была перезагрузка, да.
После того как Святослав решил уйти, вы проводили социологические исследования, смотрели, кого, кроме него, узнают избиратели?
Бобырева Анна / «Бабель»
Проводили. Конечно, с узнаваемостью Славы никто из нас сравниться не может — у него на это ушли десятилетия. Ближайший [по узнаваемости], наверное, Сергей Рахманин. Сергей Притула очень узнаваем.
Мы работаем, чтобы избиратели узнавали и других людей из партии. Это единственный способ для нас развиваться дальше — показывать, что мы не партия одного человека, а команда, и подтягивать остальных.
Вы с фаером в руках возле перевернутого бобика — это работа над узнаваемостью?
Нет, я чувствовала, что это нужно было сделать. Мы тогда собрали много людей. Это был протест, который нужно было возглавить.
Святослав вышел из фракции, и теперь партия может отозвать его из парламента. Когда вы планируете съезд «Голоса» по этому вопросу?
На этой неделе. Из-за карантина нужно решить, как правильно все организовать, чтобы все могли доехать и безопасно собраться в одном месте. Возможно, получится провести все на улице.
Святослав анонсировал, что займется образовательным проектом. Он связан с политикой, с «Голосом», выборами?
Об этом он расскажет сам. Это связано с тем, как привести еще больше крутых, честных, адекватных людей в политику.
Работа в парламенте
После ухода Святослава партия стала более резкой, радикальной. Эти события связаны?
Мы стали резче с момента, когда я стала главой партии, — с марта. Это не Слава ушел, это я пришла, и я стимулирую, чтобы мы реагировали резче, активнее, быстрее и смелее.
Почему вы решили, что надо быть именно такими?
Бобырева Анна / «Бабель»
Когда я думала над предложением возглавить партию, то столкнулась с проблемой, которую приходится решать по сей день — большинство людей говорят: «Вы молодцы, но нам не понятно, о чем вы. Понятно, что вы против всего плохого и за все хорошее, но не ясно, что хотите делать». Это было видно и по опросам. Людей спрашивали: «Что вы можете сказать о партии «Голос»?», люди говорили: «Они молодые, красивые, профессиональные и, скорее всего, не крадут». Но чтобы построить партию, нужно больше — нужна идея, четкое понимание всех участников, что мы идем к этой идее.
Мы хорошо знаем, против чего мы, теперь мы будем разбираться, что мы поддерживаем. У нас есть фантастически хорошие документы — наш экономический план, план холодной деоккупации Донбасса. Был план борьбы против коронавируса — «Гибкий карантин», который мы разработали раньше Кабмина. Мы предлагали его правительству, они что-то взяли, но видите, как это бестолково используется? Если нет системы исполнения, можно размахивать какими угодно хорошими планами, но впустую. Здесь я сделаю острую ремарочку: те, кто должны были исполнять план, получили 2,6 миллиарда гривен доплат из бюджета за тяжелую работу — это я о правоохранителях. А врачи получили 1,6 миллиарда гривень. Страна удивительных событий.
Многие ваши однопартийцы в прошлом — общественные активисты. Зачем вы идете на уличные протесты, если теперь у вас есть парламентские инструменты: например, создать временную следственную комиссию по действиям полиции, провести расследование, вызвать на заседание всех причастных…
Да, но Аваков даже не приходит на комитет, хотя он обязан.
Но есть не только Аваков, есть руководство полиции.
И они тоже не приходят. Почему? F*ck you, that’s why [Да пошли вы, вот почему]. Они говорят, что очень заняты. И что мы можем сделать? Мы готовим законопроект, который будет регулировать, как полицейским нужно отчитываться о своей работе.
А почему вообще вы выбрали улицу? «Голос» — это выпускники стенфордов и гарвардов, а улица — это радикальный протест.
Да, но когда выпускник стенфордов и гарвардов сделал все по букве закона и в результате не получил результата, он говорит «ёптель» и идет на баррикады.
Если говорить прагматично, сейчас в Раде 20 человек могут быть силой в двух случаях: если они дают недостающие голоса власти или олигархам. Что выбираете вы?
Бобырева Анна / «Бабель»
Мы даем голоса, когда считаем это правильным. Мы дали голоса за закон о земле. И неважно, это закон власти или оппозиции. Мы за открытый рынок земли, это было у нас в программе. Благодаря нашим поправкам закон монобольшинства стал лучше.
Также мы протестуем против откровенно проянуковического правительства. Мы не только не даем им голоса, мы выходим из зала, чтобы показать, что мы абсолютно против. Мы не даем голоса кому-то, мы высказываем свою позицию за то или иное изменение в стране.
В таком случае вы понимаете, что без союзников у вас не получится снять Авакова, и это просто популизм — то, что хотят слышать люди.
Мы не знаем, что у нас ничего не получится. Есть «Европейская солидарность», которая говорит, что не подпишет постановление, но проголосует [за отставку Авакова] в зале. Есть часть монобольшинства, которая оппонирует Авакову и готова поддержать постановление. Чем больше таких людей будет ближе к моменту голосования — тем больше шансов.
Если не удастся, что будете делать?
Работать дальше. Снять Авакова не самоцель, главное — провести реформу правоохранительных органов. Если президент сможет заставить Авакова работать так, чтоб реформа продолжалась, — хорошо.
Раньше вы говорили, что проблема не в плохих законах, а в том, что и хорошие не выполняются. Что вы как депутаты можете с этим сделать?
Сейчас мы пытаемся принять законопроекты, которые бы позволили нам ввести парламентский контроль. Например, есть законопроект, который не подписывает президент. Кому мне жаловаться? Или мы говорим министерствам: «Здесь вы делаете вот так, а не вот так». Они говорят: «Хорошо, и что вы можете нам сделать?» Да, мы можем принять постановление об увольнении министра, но премьер может отказаться его выполнять. Новый закон «Об интерпелляции», если его примут, позволит менять конкретного министра 45 подписями и голосованием в парламенте.
Вы работаете с политтехнологами? По моей информации, весной вас консультировал Сергей Гайдай, но потом ушел. Это так?
Есть много людей, которые нас консультируют. Я пытаюсь понять, кто из них нам подходит, но имена называть не буду. Мы со всеми подписываем NDA (Non-disclosure Agreement — договор о неразглашении). Понимаю, что это бизнесовый подход, но он мне нравится — это чистоплотность.
Бобырева Анна / «Бабель»
Местные выборы
Спрошу о Сергее Притуле. Партия возлагает на него серьезные надежды на выборах мэра Киева. Но в одном из интервью вы сказали, что кандидатом от «Голоса» может быть женщина. Как на это отреагировал Сергей, это не испортило его отношения с партией?
Нет, у нас с ним очень теплые отношения.
Тогда почему до сих пор нет ответа, пойдет ли он на выборы. Вы держите интригу или он еще не решил?
Кто именно пойдет на выборы — решает съезд. По этой же причине «Слуга народа» не может назвать своего кандидата. Наш съезд будет в середине или в конце августа, тогда и решим.
Вы ведете переговоры с шестью партиями о том, чтобы вместе идти на местные выборы. В каких областях вы рассчитываете победить?
Мы пытаемся добиться изменений в избирательное законодательство, чтобы уменьшить залог в девять раз — это определит наши возможности. Нас не финансируют олигархи, и мы не можем позволить себе идти туда, куда хотим. Мы пойдем туда, где есть шансы победить. Естественно, это Западная Украина — Львов, Тернополь, Ивано-Франковск, Ровно.
Первую половину этой недели я проведу на западе Украины, в конце недели поеду на восток — буду общаться с главами ячеек, местными бизнесами, которые поддерживают нашу кампанию.
В каких городах вы планируете выставлять своих кандидатов в мэры?
Точно Киев и Львов. Остальные пока неточно.
Во Львове кого?
Кого выберет съезд, кто сейчас себя хорошо покажет.
По социологии там есть шансы?
Зависит. После коронавируса у всех действующих мэров рейтинги не падают, и у их соперников не такие выгодные позиции. С другой стороны — ближе к осени ситуация может измениться. Думаю, стоит ждать «черных лебедей» и в Киеве, и во Львове, и в других городах.
Вы будете привлекать Святослава к агитации за партию как певца?
Как члена партии будем, если поймем, что концерты работают. С предыдущей кампании у меня есть вопросы об их эффективности и влиянии на рейтинг.
Бобырева Анна / «Бабель»