Сегодня первое сентября, но в школу завтра. Редакция theБабеля вспоминает своё школьное прошлое и показывает личные фото с праздничных линеек

Катя Коберник, шеф-редактор

Свое первое первое сентября я помню по черно-белому фото с линейки. Я сонная, с еще помятым подушкой лицом, красными георгинами, большими бантами, в белом фартуке. Только надев звездочку октябренка, жду, когда смогу ходить строем в столовую, отчитываться в чем-то на линейке и учить что-то из «Букваря». Но мне, наверное, не самому правильному октябренку, запомнилось не это, а любовь, правда, не своя. Наших мальчиков учили быть джентльменами — подавать девочкам руку и верхнюю одежду. Делали они это без души и часто не к месту. Но что они точно понимали в свои максимум семь — девочкам все это безумно нравится.

Однажды после урока один мой малолетний поклонник по традиции пошел за моим пальто и помог его надеть. В этот момент рядом неожиданно возник очевидный соперник. Поскольку пальто уже было занято, он выхватил из моих рук шапку, быстро натянул мне на голову и начал завязывать. В этот момент первый понял, что у него в руках очевидное доказательство силы чувств в виде кучи пуговиц — и тут же этим воспользовался. Пока эти двое на глазах у остального класса активно упаковывали меня в ярко-голубой пуховый набор, поправляя шапку и застегивая восемь пуговиц, я краснела и ненавидела их по очереди. В первом классе все это казалось неуместным и вызывающим. Но даже после этого феминисткой я не стала, и спустя 30 лет мне трудно вспомнить что-то более забавное и трогательное. И, как все хорошее, это воспоминание к учебе не имеет никакого отношения.

Вера Солнцева, старший литературный редактор

Похоже, первый год в школе был удачным — почти ничего не помню. На собеседовании не смогла ответить на вопрос, сколько республик в СССР. В октябрята принимали в нынешнем Украинском доме, тогда был музей Ленина. Очень много говорили, что это большой праздник, а по факту оказалось, что ни бегать, ни радоваться на мероприятии нельзя — тамада была торжественно унылой и все проходило в какой-то мрачной тревожной атмосфере. (Обрядовость тех организаций была совершенно не детской — через пару лет в пионеры принимали на братском кладбище, среди могил).

Увлеклась Шерлоком Холмсом и решила стать патологоанатомом. Проболела момент, когда учили писать прописные «Т» и «П», и некоторое время упорно использовала только печатные. Зазноба подарил «Алису в Стране чудес» — понравилась и долго была одной из любимых книжек.

Женя Спирин, заместитель главного редактора

Мой отец был за независимость Украины и на референдум мы ходили вместе. Точнее ходил он, а я ехал на плечах. Дома он смотрел разные новости по телевизору и комментировал их. Я мало что понимал, но повторял за ним. Чуть позже, когда надо было идти в школу, я все еще мало что понимал, но продолжал повторять. В нашем классном кабинете в первом классе все еще почему-то висел портрет Ленина и даже на табелях был герб СССР. Как-то, прямо посреди урока я посмотрел на лысого вождя и возмутился, повторяя опусы отца: «Ленин, Сталин, какая разница! Один — дурак, другой — дебил». Воспитательница-учительница, которая и так не могла отделаться от шока после развала СССР, покраснела и схватилась за сердце. Она выпрыгнула из-за своего стола, подбежала ко мне и схватила за грудки рубашки. «С таким не шутят, я вот сообщу, куда следует, посмотришь у меня». Но я не посмотрел. Сообщить «куда следует» она уже не могла, потому что то самое «куда следует» больше не существовало. На дворе вовсю горел сентябрь 1993 года.

Моим соседом по парте оказался мальчик по имени Сева. А я все время хотел сидеть с девочками. У меня даже кукла была, на Барби денег не хватило, пришлось купить Синди — китайскую подделку с обширным облысением. Сева меня раздражал, он все время ел какие-то бутерброды, чавкал и брал мои терки без спроса. В конце первого класса, кажется, это был последний школьный день, мы сидели в кабинете и ждали каникул. Я подумал, что каникулы пройдут и опять придется плестись в эту школу. Пошел дождь и я четко представил сентябрь. И тут же написал свой первый заголовок, он же стих: «Осень наступила, Севу раздавила». Сева почему-то обиделся, перестал есть бутерброды, чавкать и брать мою терку. А меня посадили с девочкой Викой. Летом я даже украл для нее тюльпан, но постеснялся отдать. Вика, привет, тот тюльпан был тебе.

Даша Светлова, арт-директор

Как-то устраивали меня в школу в первый класс. Это было на севере, аж в Ямало-Ненецком округе. Устраивали меня в две школы, потому ходили и в одну, и во вторую. Договорились в итоге про одну. Приехали из отпуска к 1 сентября, бежали на линейку и перепутали школу, прибежали не в ту. Ну отстояли линейку, побежали в другую.

Был утренник, у меня было самое красивое платье (я так думала), мальчики и девочки переодевались к утреннику в разных кабинетах. Короче, меня переодели — колготочки белые, платье из Москвы супернарядное, мама расшивала бусинками — и я отправилась по длинному коридору в туалет. Но не заметила, что подол юбки платья зацепился за колготы, и так шла — с гордо поднятой головой и голым (в колготах) задом через всю школу. Мальчишки долго еще дразнили голозадой. Дураки. А я юбки стала надевать только классе в девятом.

Настя Гудзь, бильдредактор

Я сидела дома и рисовала новенькими двенадцатицветными фломастерами, купленными специально для школы. И тут вдруг вбежала моя подружка Таня (которая была на целый год старше!) с важной новостью: где-то горит какая-то непонятная котельная. Пожар! Что же делать? Надо бежать на улицу, спасаться, выносить самое ценное. Я шустро сложила фломастеры в коробочку. Оглядела квартиру, махнула на все рукой и, прижав фломастеры к груди, выбежала из дому.

Напротив нашего девятого подъезда беседовали наши с Таней родители. Если пойти налево и дойти до самого конца этой бесконечной хрущевки, найдешь гастроном, где я покупала мороженое — в стаканчике или на палочке, но лучше в стаканчике. Справа — школа. В этой школе я буду п*здить на переменках всех мальчиков. Манжеты на моей форме всегда будут в пятнах от супа (мама каждую неделю станет их отпарывать, стирать, гладить и пришивать снова). У меня будет удивительный Олег Валентинович — учитель продленки, первый в моей жизни патриот, который научит нас петь гимн только ставшей независимой Украины, расскажет про козаков, будет водить в музеи, поможет в первый раз выйти на сцену. В общем, на улице было солнечно и мирно, нигде не было ни следа пожара, а рядом улыбалась мама, недоумевая почему я вынесла на улицу фломастеры.

Сережа Пивоваров, корреспондент отдела «Общество»

Я пошел в школу в шесть лет по двум причинам. Во-первых: моему тогдашнему соседу и близкому другу было уже 7 и у него не было выбора. Во-вторых: я к тому моменту умел уже не просто читать и писать, но и почитывал всякую серьезную детскую литературу, вроде «Чиполлино» и «Незнайки на Луне» о классовой борьбе.

Уже к первому уроку, посвященному алфавиту и родине, у меня было ответственное задание. Я рассказывал сразу о двух буквах — «И» и «Ф», поскольку не все мои одноклассники были готовы взяться даже за одну.

А вот о родине говорили мало, причем в границах не больше области. И для меня это было непонятно, ведь в букваре слово «родина» обозначало огромную территорию. Окончательно я понял, что что-то не так, когда позже мы с родителями поехали в гости к бабушке, и на вокзале я увидел огромные буквы «Луганск» вместо привычного «Ворошиловград».

Юля Рябчун, шеф-редактор отдела новостей

Это был 1989 год — время развала СССР, в кинотеатрах на ура шли индийские фильмы, а дети фанатели от электронной игры «Ну, погоди», где волк ловит яйца. Особо престижно было иметь часы и у меня такие были — аскетичные, маленькие, прямоугольной формы на тонком кожаном ремешке. Их подарил мне дед, говорил, они сделаны в Ленинграде. В классе у меня появилась подруга по имени Лена, она часто рассказывала фантастические истории, а я слушала с открытым ртом.

Однажды на улице на перемене Лена предложила поиграть в Снежную королеву. Я была Герда, она — Кай, и мы должны были спасаться от погони (гналась за нами Снежная королева). Бежать нужно было по тротуару вдоль дороги, задыхаясь, наперегонки, и Лена неожиданно предложила — давай я положу в карман твои часы, а то вдруг потеряются. Я согласилась и сняла их с руки. После погони она сказала, что потеряла их. Я обыскала каждый сантиметр той дороги — часов не было. В тот день я боялась возвращаться домой, не знала, как сказать о пропаже. Что-то мне подсказывает, что часы остались у Лены.

Катя Коваленко, редактор ленты новостей

Вот 1 сентября 2000 года, школа №2, город Городня Черниговской области. Как оказалось, это та же школа, которую заканчивал наш новый премьер. Для этой школы 2000-й год был экспериментальным: мы были первыми, кто шел в первый класс в шесть лет.

На первое сентября нас собрали на линейку в школе, родители сделали кучу фотографий, а потом строем отвели нас в детский сад. Весь первый класс мы занимались там — школа решила, что шестилеткам так будет легче. Дневной сон и обеды тоже были. А со второго класса нас перевели из садика во «взрослую школу». Помню огромные очереди в буфет за школьными пирожными или «звездочками» с повидлом. Однажды я пришла в школу в тапочках, потому что жила через дорогу от школы и забыла переобуться, а один раз вообще без рюкзака.

Маша Ульяновская, корреспондент отдела «Политика»

Я была очень активным ребенком, участвовала во всех творческих конкурсах, развлекала окружающих стихами и сказками. Мне все время нужна была компания, зрители, которые восхищались бы мной. Вместе с тем, отношения с одноклассниками в начальной школе не заладились: у нас каждый был лидер, и оттого в классе постоянно дружили с кем-то против кого-то. Однажды я сбросила с лестницы рюкзак мальчика, который меня обзывал. В нем разбилась бутылка с компотом и залила все тетрадки. Мне это очень понравилось. А в другой раз мальчику, который меня обидел, я вставила циркуль в колено. Больше меня не обижали.

На уроках мне часто бывало скучно. Будучи семилетним ребенком, я не понимала, почему нельзя грызть на уроке яблоко. До сих пор не поняла, почему.

Как-то у всего класса случилась лотерейная лихорадка. Как только звенел звонок на перемену — все доставали лото, бумажки для самодельной игры «кто хочет стать миллионером» и настоящие лотерейные билеты, которые нужно было заранее наворовать в почтовом отделении. В азартных играх можно было выиграть наклейки, красивые ручки и фломастеры. А один раз я даже выиграла видеокассету с фильмом «101 далматинец». Еще была девочка, которую я терпеть не могла всю начальную школу, она украла у меня ручку-зебру (пишет, переливаясь цветами) и новую стирачку. Классная руководительница приняла «Соломоново решение» — порезала стирачку пополам, а ручку оставила девочке. Мирослава! Я все помню! Ты — брехло.

Юля Скибицкая, редактор отдела «Общество»

Я поступила в школу в 1999 году. Первого сентября я пришла в новом сарафане, у которого были пуговицы в виде маленьких карандашиков. Помню, что мне очень хотелось их оторвать и повесить куда-то как брелоки — но страх перед мамой и тетей, которые шили мне этот сарафан, перевесил.

В школе учился еще и мой старший брат, который был отличником и надеждой на золотую медаль. Поэтому я сполна прочувствовала на себе, как это, когда к тебе завышенные ожидания. А еще в 1 классе я получила экспресс-курс по тому, что такое коррупция — одноклассница, которая была не очень умной, получила похвальную грамоту, потому что у ее родителей было предприятие по продаже сахара, макарон, муки. Они принесли классной руководительнице пару мешков, а взамен получили похвальную грамоту. Помню, меня это очень расстроило. Наверное, тогда и решила стать журналистом.

Ксюша Коваленко, корреспондент отдела «Политика»

Помню, что очень хотела в школу. Первый звонок, линейка — это все было, но я ничего оттуда не помню. В первый или второй день я заблудилась в школе. Мне кто-то из старших учеников помог и доставил в нужный кабинет. В 1 классе я заболела уже осенью и плакала, что меня не пускают в школу. Я застала конец Советского Союза, приём в октябрята в старом здании Музея Киева (там сейчас Верховный суд), коричневую форму, белые праздничные и чёрные повседневные передники, звёздочки и политинформацию по пятницам в 8 утра.

Меня отчитывали перед всем классом у доски за то, что бегала по склонам или вылезла в окно на перемене. С тех пор я не любила СССР и вот эту советскую манеру порицать у стенки.

Маша Жартовская, корреспондент отдела «Политика»

Нет ни одной фото с того времени, зато есть вот это, с трубкой. Мне ее мама переслала. В первом классе у меня были длинные волосы, которые бабушка заплела в косу, вплела туда белый бант и закрутила на голове на манер косы Юлии Тимошенко. Образ подчеркивала белая блузка с жабо и черная юбка с кружевом. В руках был огромный букет гладиолусов. После линейки, где первоклашкам сказали какие-то напутственные слова про школу и жизнь, старшеклассники взяли каждого из нас за руку и повели в класс. Меня буквально тащила какая-то симпатичная девушка, мама плакала и фотографировала все на мыльницу с пленкой Canon на 24 кадра. Нас завели, усадили за парты, меня — за одну с моей подругой Викой. На парте лежал красивый голубой «Букварь». Мы опять послушали напутствия и пошли домой.

Уже в третьем классе я написала рассказ про яблочко и червячка, которые дружили, яблочко жило на веточке, там же и червячок. Однажды яблочко упало, а червячок по нему скучал. Кажется, это было какое-то задание. Грустный рассказ читала перед всем классом. Через три года решила, что буду журналистом.

Лена Вощенко, литературный редактор

В первый класс я пошла в 1999-м. Нужно было ехать на велосипеде в соседний городок. Мама преподавала в этой школе. Едем, я на багажнике, с астрами в руках, со скуки приманиваю знакомую с папиной работы собаку с нежным именем Приблуда (ее товарищей вообще звали Шницель и Гуляшки). С надеждой неизвестно на что животное бежало за нами все пять километров. А вот обратно, вероятно, поленилось и так и осталось там жить. Мама говорила, что после того встречала ее несколько раз. А мы переехали в тот же городок через полгода.

Андрюша Сухраков, редактор ленты

А мне очень запомнилось 1 сентября первого класса. Выпускники поздравляли первоклассников и дарили каждому из нас по игрушке «тамагочи». Сначала все казалось интересным, но потом стало скучно, и я начал баловаться. В общем, я не дотерпел до конца праздника, открыл игрушку — и разочаровался. «Тамагочи» был бракованный.