Ко входу в одесский клуб «Гранат» подходит патлатый смуглый парень в красной футболке со снежинками. У входа — три охранника в форме, с дубинками на поясе, и два мужика бандитского вида. Рядом летняя терраса, за столиками девушки в легких платьях и их спутники, похожие на чеченцев. Патлатый показывает охранникам ориентировку на листе формата А4: «Знаете этого мальчика? Его зовут Юра, ему одиннадцать лет, он продает здесь цветы по ночам. Он потерялся, и мы его ищем».
На листе снимок мальчика и короткое описание — ушел из дома второго июля и не вернулся, был одет в зеленую футболку, кофту, синие шорты и коричневую обувь. Внизу номера телефонов координаторов группы «Маяк» — волонтеров из Одессы, которые с осени прошлого года занимаются поиском детей.
Охранники и их друзья знают Юру, но диалог с парнем получается враждебным.
— Я тебе ща въ*бу, — говорит один из мужиков. Сомнений не возникает — действительно въ*бет. — Знаю я этого Юру не первый год, и че? Он цветы в центре продает. С х*я ли ты говоришь, что он потерялся? Две недели назад сказал, что тут цветы плохо идут, и что поедет продавать в Аркадию.
Патлатого зовут Лучезар Панфилов, но он просит называть себя Луч. Ему 35 лет, работает художником на фрилансе. Луч присоединился к поисковой группе «Маяк» в середине июня, когда случайно увидел пост о пропавшей Даше Лукьяненко. Он искал ее вместе с остальными волонтерами пять дней. Сейчас ищет одиннадцатилетнего Юру.
Доносятся только обрывки фраз: «Помочь ему хочешь? Найти и вернуть домой? Может, ты жилье ему купишь? Может, деньги будешь каждый день давать? Чтобы на жизнь ему и его семье хватало?» Они разговаривают минут пятнадцать, потом Луч отходит и говорит: «Ни в какую Аркадию Юра не уехал, он здесь, в центре. Эти парни хотели пустить нас по ложному следу — они считают, что так защищают Юру. Что на улице в одиннадцать лет он может заработать деньги и научиться настоящей жизни, что это лучше, чем сидеть дома, откуда хочется сбежать».
Олег Синьков / «Бабель»
«Пропал мальчик»
О том, что одиннадцатилетний Юра пропал, узнали утром второго июля. Информация появилась на сайте полиции Одесской области, там ее увидели волонтеры «Маяка» и бросили ориентировку в свою группу в Facebook — в ней четыре тысячи участников, и в чат в Viber — в нем тысяча двести людей.
Обычно поисковая операция «Маяка» происходит так: волонтеры видят информацию о пропавшем ребенке на сайте полиции, звонят районному инспектору ювенальной превенции, уточняют детали — особые приметы, места, где может быть ребенок, обстоятельства, при которых он исчез, — и делают свою ориентировку. Иногда ювеналы дают контакты родителей — и волонтеры уточняют у них то, что нельзя написать в ориентировке: не было ли ссор в семье или неразделенной любви, не обижали ли ребенка в школе, не пропали ли из дома деньги или ценные вещи. Это важно, чтобы понять психологию и мотивы ребенка, но на всеобщее обозрение такое не выносят. Дальше волонтеры разбивают место поисков на квадраты, делятся на пары и прочесывают его. В случае с Юрой с ювеналом связаться не удалось — его телефон не отвечал.
Поиски Юры волонтеры «Маяка» хотели организовать вечером. Но примерно в час дня координатору группы Алине Литвин позвонила женщина. Сказала, что узнала Юру по фотографии — якобы он живет возле магазина «Обжора» на Екатерининской площади, а его мама торгует розами неподалеку. Еще сказала, что Юра часто сбегает, но далеко от дома не уходит. Сидит в компьютерных клубах, чаще всего — возле торгового центра «Афины». Эту информацию предстоит проверить.
На поиски Луч пришел вместе с Олей. Ей 32 года, они познакомились, когда искали Дашу Лукьяненко. У Оли свой бизнес, еще она давно помогает онкобольным детям и детям из интернатов. Мы садимся в ее машину и едем в центр. Там встречаем женщину по имени Ира и ее дочь Юлю. Ира тоже участвует в поисках «Маяка». 16-летняя Юля шесть раз сбегала из дома. В апреле этого года после очередного побега Ира решила, что дочери не помешают жесткие воспитательные меры — и отправила ее в Центр социально-психологической реабилитации Службы по делам детей. Там Юля познакомилась с Юрой — мальчиком, которого мы ищем. Он попал в Центр после предыдущего побега.
— Нормальный пацан. Розбышака. В Центре мог взять ножницы без спроса и подбросить кому-то — чтобы того наругали. Меня подбивал сбежать. По маме очень скучал. Ждал, когда она его заберет, — рассказывает Юля.
— Что он любит? Может, на море ходить или на скейте кататься?
— Только компьютеры. Вечером он может быть там, где собираются дети — Соборка, [место возле магазина] «Антошка», Греческая, Дерибасовская.
Олег Синьков / «Бабель»
Как полиция ищет детей. Рассказывает замначальника отдела ювенальной превенции ГУ полиции в Одесской области Дмитрий Ревун
В 2018 году в украинскую полицию поступило почти одиннадцать тысяч заявлений о пропаже детей. Большинство из них находят в первые двое суток. Родители сообщают о пропаже двумя способами — через 102 или приходят в отделение и пишут заявление. Дальше выезжает следственно-оперативная группа. Иногда вместе с ней едет сотрудник отдела ювенальной превенции. Но таких сотрудников мало, в каждом районе Одесской области — максимум три человека. Отдельных машин полиция им не выделяет. Сначала группа едет к родителям ребенка, выясняет обстоятельства и возможные причины ухода из дома, потом ищет по друзьям, любимым местам и там, где обычно собираются дети — например, в торговых центрах.
Если ребенка не находят в первые сутки, информацию о пропаже вносят в Единый реестр досудебных расследований и открывают производство по статье «Умышленное убийство» — это дает следователям право допрашивать свидетелей.
Полиция тесно сотрудничает с волонтерскими поисковыми отрядами — у них есть общая группа в соцсети, и они созваниваются. Больше всего помощь волонтеров нужна, когда ребенок не ушел из дома, а внезапно исчез — как в случае с Дашей Лукьяненко. Волонтеры помогают осматривать коллекторы, заброшенные здания, прочесывать поля. Большой плюс — у них есть свои машины, а в полиции транспорта не хватает.
Когда детей находят, и если это был не первый побег, могут поставить на учет в отдел ювенальной превенции. Это значит, что ребенок должен приходить и отмечаться, а инспектор, который им занимается, — изучить образ жизни ребенка, его отношения в семье, школе и с друзьями. Ребенок и инспектор должны встречаться каждый месяц и разговаривать об этом.
«Просто нормальная мама»
Администратор компьютерного клуба возле «Афин» сразу узнает Юру по фотографии. Говорит, что мальчик часто здесь бывал, последний раз — около месяца назад. Луч подходит с ориентировками к уличным продавцам, официантам на летних площадках, охранникам заведений.
Напротив магазина одежды мужчина и женщина с пропитыми лицами продают цветы. Говорят, что похожий на Юру мальчик попрошайничал у магазина. Юля радуется — это точно Юра, он и в Центре ко всем приставал с просьбой «дать пять рублей». Луч спрашивает, нет ли возле этого магазина камер видеонаблюдения. Мужчина качает головой: «Возле магазина нет. Мы однажды украли тут кое-что, и никто не заметил».
Поисковики отходят посовещаться. «Кто написал заявление в полицию? Центр или мама?», «Сколько дней его нет?», «Откуда он сбежал?», «Какой номер телефона мамы?» Ответ один: «Мы не знаем». Юля говорит, что для Юры обычное дело — «потусовать день-два не дома и вернуться». Однажды она видела маму Юры в Центре, та выглядела непьющей: «Просто нормальная мама». Луч и Оля к ее словам относятся скептически: «Уже не вяжется — мама хорошая, но ребенок попал в Центр».
Олег Синьков / «Бабель»
Проходим по главным улицам в центре в сторону магазина «Обжора» на Екатерининской площади — там предположительно живет Юра. По пути Луч и Оля показывают людям ориентировки, а Ира рассказывает, почему ее дочь сбегала из дома шесть раз.
— Когда Юля ушла в первый раз, я не вызывала полицию. Искала по друзьям, нашла. Мы пошли к психологу, та поговорила с Юлей, ее братом, со мной, с мужем. Сказала: «У вас в семье слишком спокойно. Ребенку не хватает эмоций». Мы отдали Юлю на танцы, чтобы она не маялась фигней. Второй раз она ушла на фоне любви — встречалась с одноклассником, расстались, она хотела, чтобы он переживал. Психолог сказала: «Ребенок у вас разбалованный, надо ужесточить контроль». Мы ужесточили, и Юля стала вырываться как умеет — уходить из дома.
Юля сбегала шесть раз, полиция искала ее три раза. В последний побег Юля познакомилась с подозрительной компанией, села к ним в машину и не знала, куда ее везут. Написала маме в Instagram — и та приехала с полицией. Когда Ира заканчивает рассказывать, Юля поправляет маме волосы и говорит, что все поняла и больше из дома уходить не будет.
— А когда ты в последний раз уходила?
— 21 июня. Две недели назад.
«Наш Юрчик»
Мы ходим по центру города уже несколько часов. Юру в прямом смысле знает вся Одесса. Любой продавец кофе или шаурмы, увидев его фотографию, восклицает: «Это же наш Юрчик!» В чате «Маяка» координаторы пишут: «Телефон мамы найти не удалось, ювенал тоже не отвечает. Но их знает вся Дерибасовская».
Продавец кофе возле «Афин» говорит, что видел Юру пару часов назад: «Он всегда здесь ошивается. Чистенько одет. Иногда бывает с мамой. Она вроде не алкашка. Он здесь журнальчики продает, а она с него деньги постоянно гребет и дает подзатыльники».
На Греческой площади у ларька с шаурмой курит продавец. Он говорит по-русски с сильным акцентом и, когда видит фото Юры, только кивает головой. Встревает Юля: «Может, он к вам не подходит. Он людей боится». Шаурмен забывает про стеснение: «Чего?? Ничего он не боится. Я его знаю года три-четыре. И папаша его тут ходит — старый такой, в кепке. Малой все продает, а мужик ниче не продает. Пару дней назад его видел».
Олег Синьков / «Бабель»
Олег Синьков / «Бабель»
В чате в это время появляется сообщение: «Заявление в полицию написала мама мальчика, но ее номера по-прежнему нет».
Юру знают охранники заведений «Гамбринус» и «Братья Гриль» на Дерибасовской, девушка, которая продает сувениры напротив Городского сада, охранники магазина «Обжора» на Екатерининской площади. Говорят, что он продает цветы по ночам, мама у него хорошая, и искать Юру не надо: «Не мог он потеряться, он так живет». Ира говорит Лучу и Оле, что у детей считается крутым сбегать из дома. Они не обращают на ее слова внимания.
Мы вешаем у входа в «Обжору» ориентировку и идем в сторону закусочной Fresh Line. Нам сказали, что Юра продает там цветы до пяти утра. Но особой надежды нет — сегодня вторник, неходовой для цветов день. В семь вечера мы решаем приостановить поиски и пройтись по городу ночью.
Олег Синьков / «Бабель»
«Мама не виновата»
Баба Шура почти десять лет продает орешки и семечки на углу Дерибасовской и Екатерининской. Летом они лучше всего идут поздним вечером, когда отдыхающие гуляют по центру. Другие продавцы рассказывают, что баба Шура знает маму Юры. Луч проворачивает многоходовку: чтобы не спугнуть бабу Шуру, показывает ориентировку продавщице мороженого, которая стоит рядом. Срабатывает — баба Шура сама встает с табуретки посмотреть.
«Это же мой Юрочка! Я его пять лет знаю, он всегда приходит, я его по головке глажу», — баба Шура трясет химической завивкой. Мама Юры жаловалась ей вчера, что сын ушел из дома три дня назад, она искала его и не нашла, и думает писать заявление в полицию.
Олег Синьков / «Бабель»
— Тане селезенку вырезали, она работать не может. Я ее не осуждаю — ну, торгует ребенок цветами, что здесь плохого?
— Ребенок продает цветы до пяти утра, об этом знают все вокруг и закрывают глаза? — заводится Луч. Мы уходим под вопли: «Где Юра? Где советская власть? Таня не виновата!»
«Малыш нашелся»
Луча задевают слова о том, что в одиннадцать лет торговать на улице по ночам — нормально. Когда ему было десять месяцев, Луча усыновила Галина Мартынова — скандально известная в Одессе основательница детского дома, совмещенного с приютом для животных. В 2016 году в СМИ появились фотографии грязного полуразрушенного дома, где жили дети и десятки животных. В 2017 покончил с собой один из воспитанников Мартыновой. Лучезар публично обвинил в этом приемную мать. За тридцать с лишним лет у Мартыновой жили несколько поколений детей из детдомов. Всего их было около восьмидесяти, и Луч был первым из них.
Когда он рассказывает о своей «бывшей матери», его не остановить.
— Она придумала проект — терапию собаками. «Прививала» детям любовь к животным. Но в какой-то момент животные стали преобладать. В доме, который выделило государство, жили сто двадцать собак и шестьдесят кошек. Спонсоры давали деньги на детей, но все уходило на корм. Учителя, соседи, соцслужбы — все всё видели и покрывали это. Никому не было дела — как и сейчас с Юрой.
Приемная мать избивала детей шлангом. Если воспитанник что-то ломал и не говорил, она выбирала случайного ребенка и медленно сдавливала ему пальцы дверью — пока настоящий виновник не признавался. Иногда не пускала детей в школу — заставляла убирать вольеры с собаками.
— Говорила, что наши мамы — проститутки, а мы — «из пьяных жоп повылазили». Разбивала скалками для теста головы, у некоторых шрамы остались.
Олег Синьков / «Бабель»
Луч ушел из дома подростком — поступил в училище, поселился в общежитии. Сначала старался все забыть: «Ну было и было, спасибо, что забрала из детского дома». Потом стал навещать братьев и сестер, и воспоминания снова ожили:
— Сестры говорили: «Лучик, она меня била, и я уписалась. Думала, хоть бы она меня по голове ударила, чтобы я потеряла сознание, и это закончилось». Я стал заявлять об этом публично. Но никто из бывших воспитанников меня не поддержал. Все говорили: «Ну мы же через это прошли и выросли. Значит, и они пройдут». А я понял, что если мои сестры не пойдут к хорошему психотерапевту, их будут избивать мужья, насиловать, унижать на работе.
В 2016 году соцслужбы заинтересовались Мартыновой, одесские власти собрались лишить приемную мать выделенного ей дома, а детей забрать. У Лучезара сработал стокгольмский синдром — он собирал подписи в защиту Мартыновой, выходил на митинги. Весной 2016 года дом и детей у Мартыновой все же забрали. Часть отправили в приюты и интернаты. Шестеро почти совершеннолетних переехали к Лучу и с ним до сих пор. Мартынова уехала в село под Одессой и живет только с животными.
«Понял, когда вырос»
Юру нашли на следующий день — мама увидела его на остановке. Подумала: «Кроссовки коричневые, как у моего Юрки, футболка зеленая — как у него. Да и вообще, так на Юру мальчик похож».
Когда Луч в детстве сбежал из дома, он десять дней жил вместе с ромами. Он считает, что от хорошей жизни и из хорошей семьи дети не уходят. То, что Юра нашелся — хорошо, но он сбежал не в первый раз и, скорее всего, не в последний. Неважно, пьет ли его мама. У нее в любом случае серьезные проблемы со здоровьем, и зарабатывает деньги в этой семье одиннадцатилетний Юра.
Луч и Оля собираются довести историю с Юрой до конца — узнать, где он учится, и проверить, как часто ходит в школу. Подружиться с ним и показать, что людям можно доверять, и что кроме улицы и компьютерных игр, есть много других занятий.
Олег Синьков / «Бабель»
— Охранник возле «Граната» говорил, что Юра интересуется боксом, — говорит Луч. — Думаю, я смогу найти ему секцию. Да и в «Маяке» Юра может быть полезен — он ведь знает, где дети любят гулять, какая у них психология.
В группе «Маяка» в Facebook каждый день появляются новые сообщения о пропавших детях, и чуть реже — о тех, кого нашли. Луч несколько раз напоминает: он не занимается поиском детей систематически, не хочет пиариться на этом. Просто знает, как это — быть одиннадцатилетним мальчиком, которому неоткуда ждать поддержки.
— Я только когда вырос, понял, что на самом деле происходило со мной в детстве. А тогда думал, что это и есть любовь. Она так сильно меня любит, поэтому так сильно бьет — я конченный, трудный, я дьявол и во мне дьявол. Я не знал, что любовь выражается по-другому. И Юра сейчас не знает.