Никто не рождается мошенником, и в начале своей карьеры Элизабет Холмс не собиралась никого обманывать. Родители Элизабет с детства внушали ей, что жизнь будет наполнена смыслом, если она будет помогать людям. Она была примерной студенткой Стэнфордского университета. Ее первым ментором был легендарный преподаватель, заместитель декана инженерного факультета Ченнинг Робертсон. Перейдя на второй курс, она провела лето 2004 года в интернатуре сингапурского «Института генома». Годом ранее по Азии прокатилась эпидемия атипичной пневмонии, и Элизабет несколько месяцев тестировала образцы крови, которые брали у пациентов иглой из вены.
Этот опыт убедил ее в том, что медицине необходим более совершенный способ делать анализы крови. Вернувшись домой, она за пять суток написала патент для миниатюрного «нарукавника»: он одновременно диагностировал пациента и вводил ему нужный препарат. Холмс получила благословение Робертсона, собрала первые венчурные шесть миллионов долларов, используя родственные связи и знакомства, и основала стартап. Когда выяснилось, что «нарукавник» невозможно реализовать технологически, Холмс сделала «разворот» (pivot) — обычный ход для технологического стартапа, поменяв концепцию продукта: теперь она планировала выпускать стационарный портативный анализатор крови. Даже в таком виде ее продукт мог произвести революцию на рынке.
Холмс искренне верила в свою миссию «изменить мир» — именно поэтому, когда и новая концепция столкнулась с непреодолимыми технологическими препятствиями, ей удавалось эффективно врать инвесторам, сотрудникам и прессе.
HBO
Важным фактором успеха компании Theranos было то, что биография ее основательницы содержала все составляющие великого мифа, который может превратить рядовой бренд в культовый. Холмс с детства увлекалась изобретательством — в семь лет пыталась спроектировать машину времени. Она знала китайский язык. В девятнадцать лет бросила учебу в университете — как Майкл Делл, Стив Джобс и Билл Гейтс. В ее истории были по-настоящему серьезные испытания: первый офис она сняла в индустриальном районе Пало-Альто, где случались уличные перестрелки, и однажды ее машину обстреляли по дороге на работу.
Когда Элизабет Холмс исполнился 31 год, журнал Forbes назвал ее самой юной женщиной-миллиардером в истории США, которая сама создала свое состояние. Это произошло в 2015 году — ровно в тот момент, когда набирало силу движение за права женщин, и американского общество жаждало увидеть именно такую ролевую модель.
Личное обаяние важно в бизнесе не меньше, чем интеллект. Ключевую роль в истории Theranos сыграла харизма Элизабет Холмс — ее разрез глаз, навык не моргая смотреть на собеседника, глубокий низкий голос. По словам людей, которые работали с Холмс, в сочетании с высоким интеллектом все это гипнотизировало собеседников.
Среди тех, кого она сумела загипнотизировать, оказались бывшие министры правительства США Джордж Шульц, Генри Киссинджер и Уильям Перри — все они были почетными академиками Гуверовского института, который базировался в Стэнфорде, и согласились войти в совет директоров Theranos. Она сумела обаять и Джеймса Мэттиса, тогдашнего главу Центрального командования вооруженных сил — он хотел, чтобы Холмс внедрила свое устройство на передовой. Председателем совета директоров она уговорила стать Дональда Лукаса, матерого венчурного инвестора. Лукас в середине 1980-х годов был ментором будущего миллиардера Ларри Эллисона, помог ему создать компанию Oracle и вывести ее на биржу.
«Предприниматель — это тот, кто прыгает со скалы и в полете собирает самолет». Именно так на разных этапах своей карьеры поступали легендарные предприниматели Кремниевой долины — и Стив Джобс, и Илон Маск, и даже креативный директор студии Pixar Джон Лассетер. Они собирали венчурные инвестиции под продукт, который существовал только как идея, но не как технология, — и работали, зная, что пути к отступлению нет. Элизабет Холмс, несомненно, впитала культуру риска Кремниевой долины. Одним из менторов Элизабет Холмс был Ларри Эллисон, известный тем, что в первые годы работы Oracle преувеличивал возможности своего продукта и выпустил несколько версий с системными ошибками. Однако, в отличие от Apple, Tesla или Oracle, Theranos в первую очередь была медицинской компанией и только во вторую — технологической. Выпустить на рынок несовершенное устройство, с помощью которого ставят медицинский диагноз, — это не то же самое, что выпустить несовершенный мобильный телефон или даже автомобиль.
Могло ли у нее получиться? И что если бы получилось? — Джон Кэрриру в своей книге не задает этот вопрос напрямую, но он звучит между строк. Холмс выбрала емкий рынок: ее устройство могло пригодиться фармацевтическим компаниям, которые каждый год тратят миллиарды долларов на клинические исследования. Она собрала звездный совет директоров и наняла квалифицированных людей на ключевые позиции. Подразделением биоинформатики Theranos руководил человек с тридцатью годами опыта в IBM. У ее коммерческого директора было 25 лет опыта работы в фармацевтических компаниях. Финансовый директор до Theranos работал в четырех технологических компаниях, две из которых он выводил на биржу. Вице-президент по продукту прежде руководил подразделением Panasonic. Главный дизайнер продукта работал в Apple.
Однако Холмс стравливала этих людей между собой и создала в Theranos специфическую культуру: обмен информацией внутри компании был запрещен, за сотрудниками вели слежку. Дискуссии с руководством были под неформальным запретом. Перечивших Элизабет увольняли на месте — так поступили с финансовым директором, который усомнился в легальности ее действий. Все это усугублялось тем, что руководить компанией Холмс поставила своего бойфренда — сотрудники компании описывали его как человека недалекого, не очень подкованного технологически, но при этом самонадеянного.