Что будет с церковью Московского патриархата?
Когда пройдем все этапы и будут приняты законы, в Украине будет одна церковь — Православная церковь Украины. Украинской православной церкви Московского патриархата уже не будет. Она будет носить другое название. Не может каждый иметь свою церковь — есть только церковь Христова.
Не все священники восприняли известие о названии положительно. Некоторые из них собрали свои вещи и покинули собор. Уже в воскресенье, когда я проводил службу, они не пришли. Мне очень обидно, что так произошло, и священники, которые были со мной, теперь ушли. И даже те, кто меня поддерживали все время, засомневались. Они спрашивали: «Почему должны были от нашей церкви прийти 10 священников, а пришли только вы?» Мы пришли вдвоем. Но Драбинко — викарный архиерей, а я единственный, у кого есть епархия, то есть правящий.
Что было в воскресенье, после собора, во время вашей первой службы?
В воскресенье на службу пришли разные священники — и из города, и из районов. И в конце я сказал о своем участии, о соборе в Киеве, о том, как все было. И почти все верующие и священники, которые были, меня поддержали и зааплодировали. Собор отличается тем, что сюда едут из районов и сел, здесь молятся не только постоянные прихожане.
Сколько приходов вас поддержали?
Сейчас невозможно сказать. Сегодня уже прибыл владыка Варсонофий, которого назначил Московский патриархат. Он уже в Виннице. Вообще надеялись, что я займу первое место. Но как я его мог занять, когда наша братия Московского патриархата не пришла. Я говорил Онуфрию, что нас — 87 архиереев, мы идем на собор, и нас большинство. Мы выбираем вас полноценным председателем единой православной церкви. Я говорил это перед всеми на авральном соборе в Лавре. Онуфрий сказал: «Нет, мы не пойдем. Мы свою церковь бросаем под танк». Вот такое было решение, под которым я единственный из 83 не подписался.
Почему не пришли на собор другие представители УПЦ МП?
Для меня странно, что некоторые еще вечером перед собором говорили, что будут, обещали это и президенту, и экзархам, но 15 декабря внезапно оказались за границей или заболели. Но надо понимать: не страх перед неканоничностью их оттолкнул — они испугались за свой трон, за свое место. Как это будет? А главное, что церковь — это консервативная структура. За эти годы, при Онуфрии, мы ни разу не собирались ни на совещание, ни на соборы. Не было собраний архиереев, на которых можно было бы высказать свое мнение. И Крым уже начался, и война, а собраний не было. Сколько я ни просил собраться, мне отвечали: «А зачем?»
Сколько было тех, кто обещал прийти?
Все шло через президента и экзархов. Накануне собора было известно о 12 архиереях, которые должны быть. Но и тут вышел обман.
Вы были в дружеских отношениях с Варсонофием. Вы говорил с ним в последнее время?
Я со всеми архиереями поддерживал отношения. А Варсонофий — наш земляк. Мы его приглашали на наши празднования. Он часто бывал у нас, его видели священники, поэтому его и назначили сюда — чтобы было проще. Но сейчас мы не разговаривали. Я думаю, придет время, и мы будем общаться.
Относительно других: я получил очень хорошие поздравления от других владык. Например: «Іудо, тебе чекає гілляка». Хочу одно сказать: столько зла, желчи и ненависти я еще никогда не видел со стороны архиереев, священников и верующих Московского патриархата. Любовью там не пахнет, а где нет любви — там нет бога.
Что интересно, меня поливают грязью свои. А те, кто когда-то принадлежал к КП или УАПЦ, после собора поддержали меня и говорили, что молятся за нас. Даже Епифаний мне позвонил и сказал: «Сегодня мы все служили и молились за вас. Как вы там?» Это для меня значительный момент в жизни. Я открыл глаза и увидел, кто был возле меня, какое значение я имел для них все эти годы.
Владыка Варсонофий сказал мне, что может служить в любом храме в Виннице, потому что он — митрополит Винницкий. Я спросил, будет ли он служить здесь, в вашем Спасо-Преображенском соборе. Он не сказал «да», но сказал, что может.
Есть Православная церковь Украины, к которой я [теперь] принадлежу. И есть Московской патриархат, к которому я принадлежал [ранее]. Вчера Синод сместил меня с должности [митрополита Винницкого и Барского] и назначил владыку Варсонофия. Он теперь руководит Винницкой епархией УПЦ МП. Владыка Варсонофий может служить в любом храме своей епархии и в тех епархиях, где его благословляют возглавляющие их архиереи. В Винницкой области это владыка Агапит [который руководит Могилев-Подольской епархией УПЦ МП]. В храмах, которые перейдут в юрисдикцию новой церкви, они служить не смогут.
Наша церковь открыта [для общения]. Мы [не говорим] того, что с их стороны звучит: «раскольники», «не канонические», «прекращение евхаристического общения». Но они с нами не будут служить. Из-за их нежелания мы [с владыкой Варсонофием] не можем служить вместе [в Спасо-Преображенском соборе]. Не я не хочу — они не хотят.
Я у наших людей уже просил прощения за то, что двадцать лет занимался зомбированием: [говорил об УПЦ КП, что ее прихожане —] «раскольники», «не крещенные, не венчанные». Людям тяжело. Мы же им говорили одно. А теперь им надо воспринять все совсем по-другому. Тем более [московская церковь] продолжает пугать своих прихожан: «Только вы спасетесь, а они пойдут в ад», «Русское православие — самое спасительное», «Спасение только у нас». Это сектантский подход.
Не может называться церковью Христовой та, где нет любви. Я не предал Христа. Я не предал церковь. Своим присутствием [на соборе] мы выполнили великую миссию — в Украине уже нет православных, которые бы назывались раскольниками или неканоническими. Сегодня по канонам мы все канонические, и все правильные.
Как вы будете строить церковь? Будете ли уговаривать священников, судиться за храмы? Или пусть власть выделяет новые участки под церкви?
Верховная Рада примет закон о переименовании УПЦ МП, у нее будет новое название. В Украине будет только одна украинская православная церковь. И уже нельзя будет врать, как мы это делали 22 года, что мы не Московская церковь, и называли себя УПЦ. Пусть [священники МП] решают сами, в какую церковь им идти. Сколько их будет — я не знаю. С теми храмами, которые в собственности государства, будет проще. С новыми все будет зависеть от общины — как она решит, так и будет. Если будет половина, может быть поочередное служение. Если меньшинство, придется искать новое помещение.
Вы рассчитывали на свою победу на соборе?
Нет. Как я мог рассчитывать, если не было наших архиереев. Для меня было чудом, что Епифаний победил меня лишь на 8 голосов (36 против 28). У меня никогда не было звездной болезни, хотя постоянно говорили: «Симеон — человек президента». Но я не его человек.
Могла ли церковь Московского патриархата как-то финансово поощрять своих архиереев, чтобы они не пришли на собор и не поддержали создание ПЦУ? Вы слышали что-то подобное?
О соборе не могу сказать, ибо не знаю. А вот четыре года назад [во время президентских выборов 2014 года] такая ситуация была. Должность, епархию и деньги — это обещали тем, кто отдавал голоса за определенных лиц.
Московский патриархат как-то сообщил вам о лишении сана?
Нет. Никак не сообщил.
Но документ от Вселенского патриарха, который сохранил за вами епархии, вы получили еще до собора.
Да, мы 14 числа написали свое обращение [патриарху] и тогда же получили ответ от него. Дело в том, что мы еще до собора узнали, что в нашу церковь [Московского патриархата] позвонили из Москвы и сказали, что должна пройти чистка всех «националистов», как нас называют. Блаженнейший [митрополит Онуфрий] сказал, что он о таком не знает, но мы понимали, что даже без участия в соборе можем попасть под тот цеп, который размолотит фасоль и выбросит ее из стручка.
На каком языке будете служить?
Сейчас священники и я сам не обучены служить на украинском. Раньше батюшки просили: «Я пойду в украинскую церковь, но не заставляйте служить на украинском».
Священный синод принял решение, что община сама решает, на каком языке проходит служба. Сначала мы должны нормально перевести на украинский богослужение, Священное Писание, чтобы у всех был один вариант, а не разные, как сейчас. Я не вижу в этом вопросе проблем. Главное — чтобы было согласие всех, потому что если будет шатание, оно разделит людей.