Что сейчас происходит с моряками?
21 военнослужащий находится в следственном изоляторе «Лефортово» и трое — в следственном изоляторе «Матросская тишина». Это три военнослужащих — [Василий] Сорока, [Андрей] Артеменко и [Андрей] Эйдер, которые получили ранения во время атаки по нашим кораблям. А по дороге к вам я говорил с заместителем министра юстиции [Иваном Лещиной], который сейчас в Страсбурге. Он получил решение [Европейского суда по правам человека]. Суд обязал Россию предоставить информацию о пребывании военнослужащих, их состоянии, а также о том, какие действия с ними проводят.
На военных, которые находятся в «Лефортово», Россия попытается воздействовать морально, психологически, не буду говорить — физически, но они способны и на физическое воздействие.
Они будут выбивать признания, что [моряки] действовали вне законов международного права. Как Путин сказал, мост [Керченский] взорвать пытались. Это бессмыслица, этому нет логического объяснения. Как взорвать мост буксиром и двумя катерами!? Хотя бы посчитали, способны ли эти силы осуществить такие мероприятия. [На саммите G20 Владимир Путин сказал, что «многократно публично говорили, что мост собираются взорвать». Вероятно, он имел в виду статью американского журналиста Тома Рогана «Украине стоит взорвать крымский мост Путина».]
У вас самого есть опыт российского плена. Как это было?
22 марта 2014 года ФСБ меня пригласили на переговоры с генерал-лейтенантом российских войск. А на самом деле приехала группа ФСБ, захватила, мешок на голову, наручники, и меня передислоцировали из Симферополя в Севастополь. Одиночная камера без окон. Забрали все. Когда есть ощущение, что ты теряешься во времени — не знаешь, когда солнце садится, а когда поднимается, то психологическое состояние достаточно тяжелое. А часовой на все вопросы только глазами показывал, что не может ничего сказать. Так было четыре дня. Поэтому я хорошо понимаю их состояние, особенно в Москве.
Почему их переместили в Москву, по вашему мнению?
Это затягивание времени. «Проведение следственных действий». Какие могут быть следственные действия? Следственные действия нужно проводить против начальника службы береговой охраны ФСБ и других, кто давал приказ на открытие огня на поражение наших кораблей, а не против моих подчиненных!
Во-вторых, вы видели, какую поддержку оказывали местные жители Крыма, крымские татары. Я считаю, что это очень хороший сигнал для нас и очень плохой для Путина.
Когда в сентябре наши катера первый раз переходили из Одессы в Азовское море, над Керченским проливом летал американский самолет-разведчик. Тогда все удалось. В этот раз самолета не было. Почему? Он бы мог поменять картину?
Планы передвижения разведывательной авиации НАТО не входят в мою компетенцию. Они периодически облетают акваторию Черного моря... Думаю, что [самолет] даже не остановил бы их. Они были готовы к провокации.
В этот раз [катера] переходили по тому же сценарию, что и в сентябре. Мы сообщали, что планируем пройти через Керченский пролив. Но никто не ожидал, что Россия начнет стрелять в спину. Россия применила не только силы и средства, которые в несколько раз превышали [наши силы] — корабельный состав, авиация, РЭБ [средства радиоэлектронной борьбы, которые блокировали сигналы судов], даже противокорабельные комплексы. Была ловушка. Мы не ожидали, что будет такое давление. Если бы не был поврежден буксир, то катера бы выполнили задачу.
Вы написали письмо главе Красного креста об определении наших моряков военнопленными. Это полностью изменит процедуру их освобождения. Получили ли вы ответ?
Ко мне пришло письмо из представительства Красного креста: они получили и приняли в работу мое письмо.
Вы говорили, что Украина будет просить Турцию закрыть для России Босфор. Есть ли уже ответ?
На форуме в сентябре я говорил с командующим ВМС Турции. В соответствии с пунктом 19 Конвенции Монтре, если между двумя Черноморскими странами происходит вооруженный конфликт, есть агрессор и жертва, Турция должна закрыть Босфорский пролив и Дарданеллы. Это важный вопрос. Если сейчас России перекрыть Босфор, то встанет вопрос о существования их контингента и в Сирии, и в Ливии. Но пока ответ Турции неизвестен.
Если они закроют пролив — только для России или для нас тоже?
Они закроют и для России, и для Украины. Мы готовы к этому. Перекрытие касается только военных кораблей. Украине это на руку. И на руку всему миру. Закроется конфликт в Сирии. Для Европы закончится проблема сирийских беженцев. Убрать оттуда Россию, и конфликт будет прекращен.
Россия может пойти дальше и заблокировать нам проход в Одессу, говоря, что защищает так называемые «вышки Бойко» («Черноморнефтегаза»), которые они тоже захватили. Готовы ли мы к этому?
Будет заблокирована практически вся судоходная сеть до Украины. Это три основных порта: «Южный», «Одесса» и «Черноморск» — все потоки нашего экспорта и импорта. Будут непредвиденные последствия для России. Это всколыхнет всех судовладельцев. Будет совсем другая реакция.
Никто не верил, что Россия решится стрелять по нашим кораблям. То есть если они попытаются это сделать, мы готовы отвечать?
Нам отступать некуда. Мы должны оставить нашу землю нашим детям, а не каким-то подонкам, которые могут прийти с востока.
Вы недавно представили стратегию развития Военно-морских сил, она рассчитана до 2035 года. Там сказано, что брать под контроль исключительную экономическую зону (200 миль от украинских берегов, где лишь Украина имеет право разрабатывать месторождения и рыбачить) мы будем на втором этапе — с 2025 года. До этого времени мы сможем защищать эту зону, какова угроза для наших кораблей и нашей собственности там?
У нас сейчас нет мощного корабельного состава, который бы мог действовать в исключительной морской экономической зоне. Нам нужны катера, у которых мореходность выше, и корабли, способные действовать в исключительной морской экономической зоне. Как вы знаете, боевой корабельный состав остался [в Крыму]. У нас есть лишь один фрегат, один ракетный катер, СДК [средний десантный корабль]. За эти годы мы не смогли бы быстро построить эти катера и корабли типа «корвет». Разрабатывая нашу стратегию, мы исходили из наших финансовых возможностей и нашей базы. Согласно стратегии, для защиты прибрежного моря мы должны как можно быстрее создать «москитный флот» [совокупность небольших, но скоростных и маневренных кораблей]. Наши катера при выполнении этого перехода показали, что мы на верном пути к созданию «москитного флота».
В декабре мы сможем увеличить радиус действия и для «Гюрзы» [малые бронированные артиллерийские катера], и для «Кентавров» [бронированные десантно-штурмовые катера]. И я добьюсь, чтобы была заложена «Лань» — это мощное оружие с противокорабельными ракетами. И добьемся, чтобы продолжалась программа строительства корвета.
Мы говорим о строительстве кораблей. Есть ли возможность взять корабли в лизинг в других странах? Другие страны так поступают с самолетами.
Не каждая страна законодательно может предоставлять в лизинг или продавать оружие стране, в которой происходит конфликт. К тому же, чтобы взять в аренду или в лизинг корабли другой страны, нужны время, своя инфраструктура, перевооружение... И эксплуатация будет намного дороже, чем у нас. У нас была очень действенная судостроительная отрасль — от сторожевых кораблей до авианосцев типа «Варяг». Есть проект государственной программы судостроения с 2019 по 2038 год. Я думаю, что эта программа будет запущена, потому что Украина должна строить свои корабли.
О подводных лодках. У нас была одна, которая осталась в оккупированном Крыму. Летом на Facebook-странице ВМС было сообщение о том, что потребности Украины могут обеспечить несколько малых подводных лодок. Когда реально их получить?
Их можно купить, есть уже проекты, но мы упираемся в финансовый ресурс. Нам бы две сверхмалых подводных лодки хватило, чтобы выходить в море и оттягивать на себя соответствующие силы противника. Но когда мы сможем их получить, я пока не могу точно сказать.
Какие вопросы для флота сейчас самые неотложные?
Это сохранение потенциала, персонала, наращивание катерных групп и перестройка их в более скоростные, маневренные и вооруженные противокорабельными ракетами.
Мы будем и дальше пытаться перебросить наши корабли в Азовское море по воде?
Очень интересный вопрос. А куда мы денемся? Мы будем дальше работать в этом же направлении. У нас есть идеи, но я пока не буду о них рассказывать.