Праворадикальная «С14» становится партией. О политических амбициях, погромах ромов, финансировании и СБУ — интервью с соучредителем нового движения Сергеем Мазуром

Праворадикальная организация «С14» известна своими акциями. В 2018 году они задержали бразильца Рафаэля Лусварги, который воевал на стороне «ЛНР», а потом скрывался в Свято-Покровском Голосеевском монастыре. Сносили забор на Институтской, где строится Музей Революции достоинства. Разогнали лагерь ромов на Лысой горе в Киеве — координатору «С14» Сергею Мазуру даже вручили за это подозрение, правда, потом отменили. В начале октября этого года стало известно, что «С14» становится политической партией. Вместе с другими ветеранскими и общественными объединениями ультраправые создали движение «Общество будущего» и уже провели несколько встреч со своими сторонниками. На них основатели рассказали о структуре, новой программе и целях, одна из которых — участвовать в следующих парламентских выборах. Корреспондент theБабеля Евгений Спирин встретился с бывшим координатором «С14», а теперь соучредителем «Общества будущего», Сергеем Мазуром и поговорил о движении, ромах, сотрудничестве с СБУ и политических амбициях.

«С14» основали в 2009 году, у вас была история. Почему вы решили изменить формат?

Это не совсем смена формата «С14», это образование нового объединения — ряд организаций и людей, которые создают новую политическую структуру, «С14» туда вливается. В проект вошли «Феникс», ветеранские организации, депутат Чечеловского районного совета Днепра Кирилл Дороленко, депутат областного совета Хмельницкого Виктор Бурлик, экс-нардеп Юрий Бублик. Сейчас даже формируется наблюдательный совет. Пока мы всех не называем.

Появится политическая партия, которая пойдет на выборы?

Да, это будет партия, и мы точно пойдем на следующие парламентские выборы. А вот по поводу местных пока не знаю — все зависит от готовности партии. Можно баллотироваться, а выйдет пшик, и мы потеряем позиции. Хотя у нас есть опытные люди, которые были во власти. Поэтому на следующие выборы в Верховную Раду мы точно пойдем.

Вы провели первые встречи с активистами и сторонниками, поехали по городам презентовать программу?

Мы сейчас ездили просто общаться с людьми. Мы говорили об этом между собой, а когда решили сделать новую организацию, оказалось, что есть много желающих приобщиться. Теперь нас ждет работа с людьми. У нас есть программа и наработки, но мы должны быть уверенными в людях. Что они будут честными, будут развиваться и менять эту страну.

Например, Евгений Карась сказал, что партии необходимо 50—60 тысяч долларов в месяц. Кто будет финансировать?

Есть люди, которые помогают еще со времен «С14». Тогда финансовую помощь переводили на мою карточку. Также нас финансируют члены движения и дружественные к нам бизнесы. В основном это IT сфера, но бывали и другие. У некоторых людей возникали проблемы. Например, в Днепре был наш координатор, имевший несколько точек продажи фастфуда — полиция просто закрыла их. Поэтому мы не разглашаем сейчас таких бизнесменов — это опасно. То, что нас финансируют олигархи, — бред.

Кстати, есть пример судебного дела «С14» против «Громадського» за то, что вас назвали неонацистами. Дело вы выиграли, но как назвать организацию, если не неонацистская?

Патриотическая, националистическая. Конечно, национализм предполагает правую идеологию, но каждый видит национализм по-своему. Конечно, у нас есть идеология, но мы больше опираемся на принципы и ценности.

Какие ценности?

Это общие ценности: люди не должны ходить на проплаченные акции; если даешь обещания, нужно их выполнять; сначала общественные интересы, а потом собственные. Это как декалог украинского националиста. Вообще, количество наших акций и присутствие в медиа свидетельствует о том, что мы делаем очень много полезных дел.

Вас связывали со Службой безопасности Украины. Например, министр МВД Арсен Аваков об этом говорил.

Нам давно приписывали сотрудничество с СБУ. Говорили при Петре Порошенко, теперь говорят при Владимире Зеленском. Власть меняется, а все говорят, что мы СБУшники. Слух о нашем сотрудничестве активно обсуждался после акции по Екатерине Гандзюк. Сейчас мы будем судиться с Арсеном Аваковым — он должен эту ложь опровергнуть. «Громадське», которое нас назвало неонацистами, проиграло суд, сейчас мы судимся с газетой «Вести». Мы увидели, что правовая борьба эффективнее, потому что наши оппоненты в судах ничего не могут доказать. Как и Аваков. Что он скажет? Я что-то где-то слышал о сотрудничестве «С14» и СБУ? Никаких доказательств у него нет. Конечно, как у общественной организации у нас были контакты с СБУ. Но это касалось задержаний сепаратистов или российских боевиков. Обычных преступников мы передавали в полицию, это же не значит, что мы под полицией.

О преступниках. Ты работаешь в муниципальной страже: вы часто публикуете видео с Центрального киевского вокзала. Там одни и те же люди воруют кошельки, торгуют водкой без лицензии...

Да, работаю. На самом деле на вокзале большая систематическая проблема: люди совершают преступления и не получают за это наказания, потому что у некоторых нет документов и их невозможно привлечь к ответственности. То есть нельзя установить их личность — и их просто отпускают. Но сейчас ситуация немного меняется. Вообще муниципальная стража патрулирует не только на вокзале.

Часто на ваших видео ромы. Вы не любите ромов, потому что они ромы?

Нет, это не связано с тем, что они ромы или любой другой национальности. Нам говорят, что мы расисты и ксенофобы. На самом деле у нас очень много друзей других национальностей: грузины, татары, армяне — у нас нет никаких предубеждений по отношению к ним. У нас есть негативная реакция на преступления. Например, на вокзале постоянно совершают преступления. Можно, конечно, говорить, что мы задерживаем только людей ромской национальности, но мы задерживаем абсолютно всех, кто совершил преступление: украинцев, белорусов, россиян и многих других.

А нападение на ромский лагерь?

Муниципальная стража и «С14» не участвовали в нападении на ромский лагерь. Сейчас уголовное дело только по мне, но процесс дошел до того, что подозрение отменили. Потому что там нет доказательств, была нарушена процессуальность, то есть даже не было оснований вручать мне подозрение. Затем прокуратура затягивала процесс. Если суды начнутся по сути, я не против, но пока оснований для этого нет. В подозрении были только свидетельства определенных людей, которые написаны под копирку. Часть этих свидетелей неграмотны, и в показаниях все слова написаны с ошибками. Есть расхождения по времени нападения и так далее.

В Харькове недавно состоялся первый ЛГБТ-прайд. На участников напали, представители «С14» участвовали в нападении?

Нет, у нас в Харькове нет ячейки, мы не участвовали в этом, наши активисты точно туда не ехали.

Бывает так, что вы организованно идете бить геев?

Нет, такого вообще нет.

Вы как-то взаимодействуете с «Национальным корпусом» и будет ли дальнейшее сотрудничество?

Прямого сотрудничества у нас нет. Мы были в Объединении украинских националистов в 2017 году. Потом между нами возникли определенные разногласия, и мы вышли. Но мы с уважением относимся ко всему, что они полезного делают для Украины. А что касается сотрудничества на акциях по Свинарчукам, когда это все произошло, мы вышли на акцию под «Укроборонпром», были и другие акции, это привело к смене руководства, но на акцию «Нацкорпуса» против Свинарчуков мы не выходили.

В прошлом году убили Екатерину Гандзюк, нападали на активистов: Устименко, Стерненко, в твою квартиру бросили гранату. Что-то изменилось со сменой власти?

Аваков остался на посту министра. Количество нападений изменилось не из-за смены власти, а из-за общественной активности. Особенно после акций по убийству Екатерины Гандзюк. Если бы не было общественного давления, задержали бы тогда Новикова, он бы сидел, нарисовали бы ему мотив. Но друзья Кати, журналисты, правозащитники не позволили это сделать. Если бы не они, не было бы дела по Мангеру. Но ряд ключевых лиц, причастных к убийству, по-прежнему остаются на свободе. Главной акцией стала «Ночь на Банковой» — тогда все эти группы поняли, что нападать на активистов для них рискованно из-за прикованного к ним внимания и есть большая вероятность, что они сядут за свои преступления. До сих пор остается проблема круговой поруки нереформированных правоохранительных органов и судебной системы. Убийц не ищут, а тех, кого задержали, часто отпускают на волю. Что касается моего дела, трое исполнителей под домашним арестом. Один сбежал в Москву, не без содействия полиции или прокуратуры. Организатора и заказчика не ищут и вообще никаких следственных действий не проводят. Такое происходит и в других делах. По Стерененко: человек, которого задержали после последнего нападения, уже в Германии. Говорить о кардинальных изменениях рано, поэтому надо давить дальше.