«Петр Порошенко — это бизнес». Генпрокурор Луценко дал 5-часовое интервью Гордону. Пересказываем за 9 минут

Генеральный прокурор Юрий Луценко дал интервью журналисту Дмитрию Гордону. Оно длилось больше 5 часов. Луценко успел рассказать о том, как сидел в тюрьме, о роли экс-президента Леонида Кучмы в убийстве журналиста Георгия Гонгадзе. А также о Майдане, коррупции, своих отношениях с главными политиками Украины и еще о многом. theБабель пересказывает основные моменты этого интервью.

Глава Социалистической партии Украины Александр Мороз был великим человеком. Он создал парламентскую левую партию, которая необходима любой европейской стране. Но потом попал в зависимость от людей, для которых «Капитал» Маркса был менее важен, чем капитал Рината Ахметова. После Оранжевой революции Мороз очень хотел стать спикером Верховной Рады. И он договорился с «Партией регионов». После этого я разорвал с ним отношения. Он уничтожил самого себя.

Что я думаю о деле Гонгадзе. У меня нет доказательств, что Кучма давал прямой приказ на убийство Гонгадзе. Думаю, прямого приказа убить Гонгандзе не было. Но Кучма создал атмосферу, при которой окружение президента улавливало его недовольство. К сожалению, майор Мельниченко так и не сдал оригинальных записей и записывающих устройств и сам не сотрудничает со следствием — без этого юридически привлечь Кучму невозможно. Я подаю руку Кучме — как президенту страны, он один из символов государства. Порошенко подавал руку Путину. Мне легче.

Моя версия: пленки Мельниченко — это операция ФСБ против президента, который посмел заявить о движении Украины к НАТО. Господин Мельниченко в конце 2004 года, находясь в международном розыске, оказался в Москве. И через ФСБ передал СБУ приглашение, чтобы человек от Кучмы — Виктор Пинчук или [глава Госуправления делами президента Игорь] Бакай — приехал к нему и заплатил за пленки. Он получил от Бакая два миллиона долларов, после этого пленки были переданы Украине в официальном порядке.

Я не думаю, что Мельниченко работал на ФСБ, он работал вслепую. Но у него были кукловоды. Остальное — тайны следствия. Кто руководил спецоперацией в кабинете Кучмы, я не знаю, но догадываюсь. С [организатором и исполнителем убийства Гонгадзе генералом МВД Алексеем] Пукачем я не могу общаться, это невозможно. Но ему предлагали контакты со следствием, чтобы выдать заказчиков.

Виктор Медведчук — это Харон, который перевозит с берега [живых] туда, [к мертвым, в Российскую] империю. [В начале нулевых годов] мы все были наивными детьми и были частью его плана. Леонид Кучма с Медведчуком переплыл на его берег. [Серия акций протеста в 2000—2001 годах] «Украина без Кучмы» была репетицией перед Оранжевой революцией. И нам удалось за 17 дней сделать то, что мы хотели.

[В декабре 2010 года, при президенте Викторе Януковиче, экс-министра МВД Луценко арестовали.] Я знал об аресте, все понимал, была возможность уехать. Мне предлагала Юля: «Уезжай». Тот же [заместитель Генпрокурора] Ренат Кузьмин передавал приветы и говорил: «Вот-вот». Но я не захотел убегать. Лукьяновское СИЗО — это 1861 год, я попадаю в камеру, 4 человека на 9 квадратных метров, 5 слоев решетки за окном. Верхняя часть окна выбита в Первую мировую. Умывальник сгнивший, грибок на стене в два пальца толщиной. Ложусь, засыпаю. У меня не было холодильника, продукты хранились за окном, никакого особого телевизора, никаких ресторанных передач. Я сидел в камере для пожизненно заключенных. Семь замков, один из них электрический. Все жестко. Но я сказал: «Я такой, как все». Я знаю, что видео моего пребывания там передавали Януковичу.

В автозаке мы встречались с Юлей Тимошенко. Она была в шоке. Но я уже в тюрьме был полгода, и зеки меня уважали, потому что я такой, как все. Я учил ее, как передавать малявы при поцелуях, как с кем себя вести. В целлофанчик обматываешь записку, целуешь и передаешь.

Там было психологически сложно находиться в одной плоскости с преступниками, когда знаешь, что ты не виноват. Но ко мне попали нужные книги. Первой была [буддийский сборник изречений] «Дхаммапада». Тогда же я себе дал зарок, что ни секунды не потрачу на месть тому, кто душил меня. Тюрьма — интересное место. Хороший опыт. Я бы всех госслужащих на месяц туда отпускал.

Что сделал Янукович, когда победил? Он поехал в Москву и сказал: «Теперь откат за газ — мой». На что ему ответили, что не с ним его подписывали. Тогда Янукович ответил: «Раз так, то я уйду в Европу». Это был классический шантаж. И по этой дороге в Европу он достаточно долго шел.

Один очень известный политик и бизнесмен рассказал мне, что он был уполномочен Януковичем объездить все европейские столицы, согласовывая ассоциацию с Европейским союзом. После этого он сказал Януковичу, что теперь надо отпустить кого-то из «политических». И говорит: «Я понимаю, что Юлю вы простить не можете, но Юру давайте отпустим». На что Янукович ответил: «Я лучше дам себе кочергу в жопу засунуть, чем Луценко выпущу».

Я просто называю вещи своими именами — зэк, который дорвался до власти. Для него единственными ценностями были сила и деньги. Я работал несколько месяцев главой МВД при Януковиче. И он мне говорил: «Ты что не понимаешь, зэки — это тоже элемент управления страной». Я в него бросал хрустальный графин, когда он был премьером, целился над головой. Прибегала охрана, а он говорил: «Мы сами разберемся. Стрелка — значит, стрелка».

Я понимал, что он был инструментом Донецкой ОПГ по захвату сначала области, а затем и страны. А Донецкая ОПГ управлялась из России. Ведь первые деньги пришли в Донецк из Кемерово.

[Весной 2013 года президент Янукович выпустил Юрия Луценко на свободу.] Это стало железобетонным требованием Европы для подписания ассоциации. Миссия [Европарламента с июня 2012 по июнь 2014 бывшего главы Европарламента Пэта] Кокса и [бывшего президента Польши Александра] Квасьневского приехала именно для того, чтобы вытащить Луценко и Тимошенко. Они провели у меня в тюрьме в общей сложности около суток. Сидели — разговаривали через решетки. Они постоянно просили подписать прошение о помиловании. Я отказался. Тогда они пошли к жене и сыну — они тоже отказались.

Весной 2012 года они приехали к жене и сказали: «Либо ты подписываешь, либо он сидит все четыре года». Она позвонила Порошенко, который тогда был министром [экономического развития и торговли], и попросила совета. Собрались ночью в кафешке Грынив, Порошенко и еще несколько моих друзей. И Порошенко ей посоветовал написать в прошении: «Поддерживаю миссию Кокса и Квасьневского по освобождению моего мужа». Кокс налился краской, сломал ручку и сказал: «Это сумасшедшая страна». А Квасьневский сказал: «Я так и знал». Это письмо было единственным, что они смогли выдавить.

В Киев во время Майдана прибывали люди из ФСБ. Я точно это знаю, потому что это есть в материалах следствия. Их мобильные телефоны появляются в правительственном квартале. И волны насилия против демонстрантов совпадают с их появлением.

Практически все «мои» начальники областных управлений МВД были на Майдане. Я этим страшно горжусь. Человек двадцать из двадцати семи. Именно один из них собрал пули в пакетики — не для понтов по телевизору, а для будущих следственных действий. А другой сфотографировал стены [со следами от пуль].

И следствие, и независимая экспертиза подтвердили, что приказы и действия Януковича, Захарченко и Якименко были причиной смертей протестующих на Майдане. Мы до секунды восстановили события, у нас есть видео каждой секунды в каждой точке Майдана. И рано или поздно в своем расследовании мы вернемся к моменту, когда на Майдане погибли работники МВД. Это связанные вещи. Большинство майдановцев погибли [20 февраля 2014 года на улице Институтской] в тот момент, когда милиция бежала от пуль, направленных в их сторону.

Мы установили, что еще в 2013 году Херсонское управление СБУ писало в Киевское управление, что в Херсоне появились диверсионные группы, которые поддерживали [председатель крымского отделения «Партии регионов» Владимир] Константинов и [будущий глава аннексированного Крыма Сергей] Аксенов. Уже тогда в Славянск несколько раз приезжал Стрелков. Именно тогда в «оружейке» Славянского МВД появились пулеметы, которых там быть не могло. Все это планировалось очень задолго. И то, как Януковича возили из Ростова в Крым и из Крыма назад, показывает, что Путин колебался — откалывать пол-Украины или удовлетвориться Крымом. И проглотил Крым, потому что ему нужна была марионетка в виде бывшего президента.

[В мае 2016 года парламент изменил законодательство «под Луценко»: должность Генпрокурора теперь мог занимать человек без юридического образования.] Мне была очень неприятна эта процедура. Но я был убежден, что только человек не из системы может сломать этот репрессивный орган. Теперь на любую вакансию в ГПУ можно попасть только по конкурсу. Но невозможно представить, чтобы журналиста или политика теперь посадили «по звонку». Генеральный прокурор не может подписать подозрение мэру, главе ОГА, министру, премьеру — это все НАБУ.

Быстро о резонансных делах. Я не знаю, кто отравил Виктора Ющенко. Убийцы Олеся Бузины находятся на скамье подсудимых. Дело журналиста Павла Шеремета — очень тяжелое; даже ФБР не смогло нам помочь, но круг подозреваемых с нескольких тысяч сузился до нескольких сотен. Я знаю основного подозреваемого в деле Екатерины Гандзюк и считаю, что у нас есть [достаточно] доказательств [его вины]. [Руководитель ГО «Офицерский корпус»] Владимир Рубан — безусловно, агент ФСБ; когда он говорил [Надежде Савченко]: «Надя, выйди, дай мужчинам поговорить» — она беспрекословно его слушалась. Для Савченко народная республика без ж*дов и олигархов — это идеал мироустройства; но она не агент ФСБ, она просто инструмент.

Бывают честные прокуроры. Даже одиозный [бывший прокурор сил АТО Константин] Кулик отказался от трехсот тысяч долларов. А «плохой» [руководитель САП Назар] Холодницкий — от миллиона.

Один раз [мне предложили поработать «на зарплате»]. Когда я пришел в милицию, один очень известный, очень проевропейский олигарх провел со мной очень долгую беседу об искусстве. Было очень интересно. Тогда я еще не был так подкован в искусстве, как сейчас. А в конце сказал: «Вон там чемоданчик ваш, у нас сотка в месяц — обычная плата министру». Я ответил матом, и у нас до сих пор ровные, хорошие отношения.

Действия Саакашвили [на посту главы партии «Рух новых сил»] подошли к черте антигосударственности. У меня с Саакашвили были тесные, даже дружеские отношения — во время двух Майданов, моих поездок в Грузию. Но то, что он творил в стране, просто взрывало государство. Было ошибкой давать ему гражданство и ошибкой было выдворение. Когда Саакашвили начал сотрудничать с Курченко, который ограбил Украину на миллиарды, он перешел черту.

О САП и НАБУ

Я очень недоволен НАБУ. У нас в день от трех до пяти взяток фиксируется. В месяц — под сто. За год после операции с [Бориславом] Розенблатом [депутатом, которого обвинили в коррупции] что вы еще слышали о больших акциях САП и НАБУ? Раз в квартал дайте министра, раз в полгода дайте губернатора, дайте пару депутатов, посадите — и все успокоится.

О результатах работы ГПУ

Приговоры за два с половиной моих года получили 2 637 чиновников «категории Б» [чиновники до уровня замгубернатора]. Мы вернули стране три миллиарда долларов, сотни объектов, начиная с Контрактового дома, ВДНХ, фонтана на Крещатике, госпиталя в Днепре и так далее.

О Леониде Кравчуке

Это классический секретарь ЦК, который управлял Украиной методами коммунистической партии. Считаю его исторической личностью.

О Леониде Кучме

Кучма был «красным директором». Он рассматривал Украину как большое предприятие. Имеет три стратегические проблемы: создание олигархии, создание диктаторской системы управления и назначение Януковича. Значит, открыли центральные ворота в этот завод и впустили банду.

О Викторе Ющенко

Ющенко был классическим проповедником. Он искренне верил, что его образ будущего материализуется немедленно. Он оказался очень плохим организатором.

О Викторе Януковиче

Янукович был классическим главой мафии. Он рассматривал государство как систему сбора общака. Он умный, хитрый, мстительный.

О Петре Порошенко

Петр Порошенко — это бизнес. Он стал самым успешным в этом и оттуда вернулся в политику. Он [на посту министра экономики в правительстве Николая Азарова] письменно отказал [Сергею] Курченко во всех его схемах, написал докладную и, как злые языки говорят, физически выгнал из своей приемной. В тот момент это [президентство Порошенко] был Богом данный вариант. Порошенко был великим первые два года. Потом он стал президентом. Но сегодня я опять уверен, что Порошенко — президент, который выполняет свою историческую миссию. Когда я пойду к урне, я буду голосовать за него. Я — член команды главы государства.

О планах стать мэром Киева в 2014-м

Я принял решение, что буду баллотироваться мэром Киева в 2014 году. По моим замерам, шансы были такие же, как и у Кличко. В это время Порошенко принимает решение с Кличко, что Порошенко — единственный кандидат в президенты, а Кличко — единственный кандидат в мэры. Я узнал об этом из интернета. Отключил телефоны. У нас был очень сложный разговор [с Порошенко]. Я тогда действительно обиделся. Сильно. Я не хотел идти в силовики. Я хотел начать строить. Я отказался от любых своих претензий на любые должности, потому что знал, что страна должна победить в один тур.

О Юлии Тимошенко

С Юлией Тимошенко у меня личные, человеческие, хорошие отношения. Ее политика в последнее время входит во все большее противоречие с тем, во что верю я. Оголтелый популизм и ставка исключительно на свою непогрешимость очень опасны. Категорически отрицаю, что Юля — агент Кремля. Юля — это пуля, которая летит только по ей одной известной траектории. В этом и опасность.

Об Арсене Авакове

Мощный, многослойный. Считает дальше, чем на три шага вперед.

О Владимире Зеленском

Владимир Зеленский потряс всю страну. Мне кажется унизительным говорить, что электорат Зеленского — это какие-то маргинес. На президентских выборах снимите ширму и покажите либо деньги, либо реального хозяина, который эту куклу [кандидата в президенты] держит на пальчиках.

Об Анатолии Гриценко

Человек, который на моих глазах отказался занять пост министра обороны и начальника Генштаба после победы Порошенко, не может претендовать на пост главнокомандующего.

О парламентских выборах

Я не исключаю, что я тоже в них буду участвовать. Мне тоже есть, что сказать по экономическим и социальным вопросам.

О себе

Моя роль — медиатор между простыми людьми и вождями. Я чувствую сегодня себя республиканцем. Для меня ставка на семью, труд и минимум функций для государства — оборона и внешняя политика.