«Западные дипломаты не верили, что мы выстоим». Александр Турчинов рассказывает как весной-летом 2014 года занял все высшие посты в Украине, заново строил власть и начал АТО

Александр Турчинов — политик разносторонний и парадоксальный. Президент Украины с приставкой «и. о.», он работал недолго, но в самое страшное для Украины время — с 22 февраля до 7 июня 2014 года: от расстрелов протестующих на Майдане, через коллапс власти и начальную фазу войны на Донбассе, до первых боев за Донецкий аэропорт и инаугурации Петра Порошенко. Александр Турчинов окончил металлургический институт, в юности едва не погиб в горячем цеху «Криворожстали», работал в Днепропетровском обкоме комсомола, был кооператором, советником премьер-министра Леонида Кучмы, народным депутатом. Много лет он провел рядом с Юлией Тимошенко — в партии «Громада», которую он создал, «Форуме национального спасения», «Батьківщині», «Блоке Юлии Тимошенко», в правительстве при Тимошенко-премьере. Во время Революции Турчинов руководил Штабом национального сопротивления, а после бегства президента Виктора Януковича занял все высшие посты в стране. По просьбе сооснователя «Бабеля» Глеба Гусева он описал, как провел три с половиной месяца весной-летом 2014 года — в то время, когда никто не знал наверняка, сохранится ли Украина как государство. (Текст публикуется в редакции Александра Турчинова.)

Двадцать второго февраля меня избрали спикером парламента. На следующий день — возложили обязанности президента. Так как правительство разбежалось, мне поручили быть премьером и всем Кабмином в одном лице. В первый день в перерыве между заседаниями Верховной Рады меня соединили с дежурным офицером МВД, чьего имени я уже не помню. «Александр Валентинович, — сказал он, — по министерству ходят люди с палками. Можно их попросить, чтобы они компьютеры не выносили?»

В те дни, когда на меня взвалили руководство страной, власть была разрушена до основания. Бежал не только президент Виктор Янукович, бежало все его окружение — министры вместе с Азаровым и Арбузовым, руководители разведки, Службы безопасности, Министерства обороны, Министерства внутренних дел, внутренних войск, Управления государственной охраны, Генеральной прокуратуры, руководители региональных администраций. В центре Киева, где пролилась кровь патриотов, дымятся баррикады, в правительственном квартале — разобранная брусчатка и остовы сожженных автомобилей, черные от копоти фасады зданий. Депутаты юго-восточных областей на съезде в Харькове готовят заявление о расколе страны. Двадцатого февраля Владимир Путин начал оккупацию Крыма, а мы об этом даже не догадывались. О том, что против Украины развязала войну авторитарная ядерная сверхдержава, некому было сообщить.

Мне трудно описать эмоции, которые тогда мной владели. Я бы не назвал это отчаянием. Но это было страшное чувство. На меня возложили самые большие полномочия, какие только можно вообразить, при этом полное отсутствие ресурсов, инструментов и институтов власти для того, чтобы их реализовать. Меня разрывало изнутри. Это было колоссальное испытание — и только Господь укрепил, удержал, защитил.

Многие внутри и за пределами страны были убеждены, что устоять невозможно, что страна развалится за считаные дни. Но мы устояли, не дав повторить трагедию 1918 года.

1

Мало кто знает, что самый опасный момент в истории страны пришелся на первую половину дня 22 февраля.

Утром 22 февраля в стране не было власти. Не было президента, не было правительства. Председатель ВР регионал Владимир Рыбак и его первый заместитель коммунист Игорь Калетник сложили полномочия. В парламенте не было большинства — ранее оно состояло из депутатов Партии регионов и Коммунистической партии. Нужно было сформировать новое большинство, определить кандидатуру спикера — и заставить за него проголосовать наших непримиримых оппонентов.

Если бы 22 февраля парламент не избрал спикера, легитимная власть в стране перестала бы существовать. Последствия этого — анархия, хаос, развал.

Во время Революции достоинства я возглавлял Штаб национального сопротивления и работал со всеми оппозиционными политиками. Поэтому «Батьківщина», «Свобода» и УДАР без особых дискуссий поддержали мою кандидатуру. Но для избрания спикера нужны были еще голоса наших политических оппонентов. Нужно было расколоть фракцию Партии регионов изнутри: определить потенциальных лидеров для новых групп (ими стали бизнесмены Игорь Еремеев, Виталий Хомутынник и Ярослав Москаленко). Самым непримиримым — дать понять, что Майдан не даст им заниматься саботажем. На все это было лишь несколько часов.

В результате за меня проголосовали 288 депутатов — и «свои», и значительная часть бывшего большинства, как регионалы, так и часть коммунистов. Я помню, как кричал Петр Симоненко, когда позже я распускал их фракцию и поручил Минюсту подготовить документы для запрета Коммунистической партии: «Мы же за вас голосовали!» «Ну что же, — сказал я. — Бывает».

Спикер — это был только первый шаг. Необходимо было ввести в действие Конституцию 2004 года — этого требовал Евромайдан. Нужно было сформировать правительство, внести новую кандидатуру главы НБУ, назначить ключевых силовиков. Нужно было возрождать вооруженные силы. Все это — полномочия президента. Без его полномочий, без его подписи власть в Украине не работает, даже законодательная (закон подписывает тоже президент).

Я оказался в юридическом тупике. Накануне депутаты уже проголосовали за то, чтобы вернуть демократическую Конституцию, но она еще не действует — нужна подпись президента, которого нет.

Было подготовлено постановление о возложении на меня обязанностей президента. После принятия его подписывает только спикер. Юристы парламента заявили, что не будут его визировать, потому что это незаконно и противоречит Конституции. «И вообще, — сказали мне они, — мы не рекомендуем вам идти этим путем, потому что это узурпация власти и вас потом посадят». «А каким путем мне идти?» Никто не мог мне ответить.

Я полистал Основной закон и зачитал текст присяги народного депутата: «Обязуюсь всеми своими действиями защищать суверенитет и независимость Украины...» Вот оно, говорю, все согласно Конституции — как депутат я обязан всеми своими действиями защищать страну. Вносите постановление в зал, будем голосовать.

Так на следующий день, 23 февраля, я стал исполняющим обязанности президента. Это позволяло начать восстановление вертикали власти, хотя статус «исполняющего обязанности» значительно ограничивал полномочия. К примеру, по Конституции я не мог внести кандидатуру министра обороны и министра иностранных дел, генерального прокурора… Когда писали Конституцию, никто не мог предположить, что президент может убежать, что вместе с ним сбежит все руководство Украины, что и. о. президента будет руководить страной во время войны.

Парламент в те дни работал в сессионном режиме каждый день, без выходных. Нам приходилось за день писать закон, голосовать сразу в двух чтениях и уже вечером публиковать. Ночью и в перерывах между заседаниями я руководил правительством и восстанавливал силовой блок.

2

К назначениям в министерства и, особенно, в силовые структуры депутаты тогда относились трепетно: боялись, что одна политическая сила узурпирует власть. В парламентское большинство вошли фракции «Батьківщини», УДАРа и «Свободы», а также две вновь созданные депутатские группы. У всех обнаружились свои интересы — их нужно было как-то увязать. Поэтому до 27 февраля продолжались переговоры по формированию правительства.

Но когда утром 27 февраля стало известно, что парламент и Кабмин Крыма захватили российские войска, я пригласил к себе в кабинет лидеров всех политических сил и сказал, что через час внесу в парламент кандидатуру премьер-министра и весь состав его кабинета. Дискуссии окончены. Все несогласованные вопросы идут в мусорную корзину. В тот день Кабмин был сформирован и проголосован.

Силовой сегмент был разделен на три части. «Батьківщині» отошло Министерство внутренних дел, УДАРу отошла Служба безопасности Украины, а «Свободе» — исполняющий обязанности генерального прокурора и исполняющий обязанности министра обороны (так мы обходили конституционные ограничения).

Во время Революции в Штабе национального сопротивления Арсен Аваков отвечал за сбор информации о действиях и планах МВД. Он выстроил там целую сеть агентуры и достаточно эффективно предупреждал нас, поэтому мы часто на шаг опережали наших противников. Кого поставить уполномоченным по контролю за МВД (а затем и главой МВД), особо не дискутировали — мол, пускай Арсен Борисович этим и занимается.

Валентин Наливайченко из УДАРа возглавил СБУ. Первым вице-премьером, ответственным за силовой блок, стал Виталий Ярема — бывший начальник ГУ МВД в Киеве, депутат «Батьківщини». Секретарем СНБО стал Андрей Парубий, возглавлявший «Самооборону Майдана». Председателем Службы внешней разведки я поставил генерал-лейтенанта Виктора Гвоздя — он был одним из немногих генералов, кто с первых дней работал со мной в штабе на Майдане. Исполняющим обязанности министра обороны по предложению «Свободы» был проголосован адмирал Игорь Тенюх, который служил главкомом ВМС в 2006—2010 годах.

До него четыре дня уполномоченным по контролю за деятельностью Минобороны был генерал Владимир Замана, работавший при Януковиче начальником Генерального штаба. Через знакомых депутатов он запустил информацию, что выступал против использования армии для подавления Майдана, за что Янукович снял его с должности. Это было неправдой. Замана отдавал приказы и подписывал телеграммы об использовании армии против участников протеста. Пока Владимир Замана координировал деятельность Минобороны, я не получил от него ни одного предложения, ни одной докладной. [В феврале 2019 года военная прокуратура и СБУ арестовали Владимира Заману по подозрению в государственной измене.]

3

О том, что российский спецназ захватил здания государственной власти в Крыму, я узнал утром 27 февраля из новостей. Сразу позвонил назначенному еще Януковичем начальнику Генерального штаба Юрию Ильину.

— Почему я не получаю от вас никакой информации о событиях в Крыму? — спросил я Ильина. — В Симферополе российские войска, а вы бездействуете! Что планируете предпринять?

— Мы изучаем ситуацию, — ответил Ильин.

Я понял, что это чистый саботаж. Более того, по его интонации было понятно, что он не слишком огорчен происходящим. Разговаривать с ним было бессмысленно. Я снял его с должности и назначил начальником Генштаба — главкомом ВСУ генерал-лейтенанта Михаила Куцина. [После снятия с должности Юрий Ильин выехал в Крым. Он не признал легитимность Александра Турчинова, остался на аннексированном полуострове, но должности во флоте РФ не получил.]

К вечеру 27 февраля уже работало правительство, я назначил почти всех силовиков — и дал им двенадцать часов на то, чтобы разобраться в ситуации и подготовить предложения. Двадцать восьмого февраля провел первое заседание Совета национальной безопасности и обороны. Стенограмму заседания впоследствии рассекретили и опубликовали на сайте СНБО, поэтому нет смысла ее подробно пересказывать. Заседание было посвящено противодействию российской агрессии в Крыму, но после доклада военного руководства стало понятно, что Крым — это уже не главная проблема. Главной угрозой для страны стала концентрация российских войск вдоль нашей северо-восточной границы для подготовки полномасштабного вторжения. Этому Министерство обороны и Генштаб могли противопоставить всего-то несколько батальонно-тактических групп — около пяти тысяч человек. В Крыму верными присяге оставались еще три-четыре тысячи военнослужащих — причем не одной группировкой, а разрозненными остатками окруженных частей. Начались массовые предательства: в ВСУ более 70 процентов личного состава перешли на сторону России, в СБУ — более 90, в милиции — 99.

Единственное, что я мог сделать в той ситуации, — это приказать не изменившим своей присяге воинам в Крыму занять оборону в местах их дислокации и держаться столько, сколько они смогут, чтобы связать российские силы на полуострове. Все боеспособные части я приказал перебросить на северо-восток и готовить рубежи обороны на направлениях возможного наступления российских войск. (Украинская военная доктрина оставалась в своей сути советской, основные части и подразделения дислоцировались в западной части страны.) Генеральному штабу и Министерству обороны я приказал готовить мобилизацию.

Но для восстановления боеспособности Вооруженных сил нужно было время. Армию при Викторе Януковиче системно и планомерно уничтожали. Под предлогом отмены срочной службы была сознательно уничтожена мобилизационная инфраструктура: здания военкоматов продавали, сотрудников сократили, базы данных призывников пропали, мобилизационный план отсутствовал. Все это нужно было восстановить. И на все это требовалось время.

Первого марта Совет Федерации разрешил Владимиру Путину ввести войска на территорию Украины. Ситуация была критической. Даже Киев защищать было некому.

4

В свое время я возглавлял СБУ и неплохо знал кадры контрразведчиков, но генералитет ВСУ я совсем не знал. Бежавший в Крым Юрий Ильин написал обращение к украинским солдатам и офицерам, чтоб они не стреляли в «русских братьев». Чтобы противостоять агрессии в Крыму, нужно было назначить нового главкома ВМС.

Исполняющий обязанности министра обороны Игорь Тенюх внес кандидатуру контр-адмирала Дениса Березовского. «Я с ним учился и служил, отлично его знаю», — сказал мне Тенюх, и я подписал назначение. Второго марта Денис Березовский отдал личному составу приказ сложить оружие и дал пресс-конференцию, где присягнул «крымскому народу». [Сейчас Денис Березовский служит замкомандующего Тихоокеанским флотом ВМФ России.] Много предателей последовало за Березовским.

Новым командующим ВМС стал вице-адмирал Сергей Гайдук. Несмотря на катастрофическую нехватку резервов, я приказал оказать помощь находящимся в полном окружении остаткам наших воинских подразделений в Крыму. С этой целью планировалось захватить плацдарм в северной или центральной части полуострова.

Генштаб начал оперативно отрабатывать план (о чем часто любит вспоминать генерал Муженко). На прорыв в Крым бросили одно из лучших подразделений — десантников 79-й отдельной десантно-штурмовой бригады, расположенной в Николаеве. От Николаева до Чаплинки на границе с крымским [Перекопским] перешейком — всего 186 километров.

Бригада смогла бросить на прорыв целых шесть БТРов на ходу — больше не нашлось. До Чаплинки доехали только два, четыре сломались по дороге. Для пропагандистских целей на перешейке в первой линии обороны стояли отряды крымского и севастопольского «Беркута», которые перешли на сторону России. За ними разворачивали позиции российские кадровые части. Командование бригады не решилось штурмовать перешеек с двумя БТРами.

Тогда Генштаб задумался о том, чтобы перебросить десантников авиацией. На аэродроме «Озерное» в Житомирской области подготовили к загрузке два транспортных Ил-76. Для высадки десанта рассматривался аэродром «Джанкой», на севере полуострова, в 130 километрах от Чаплинки. Была информация, что этот аэродром еще не занят войсками РФ. Для разведки обстановки один из офицеров 79-й бригады — майор Дмитрий Марченко — под видом таксиста заехал на полуостров. Оказалось, что аэродром был западнёй: его окружили российские части, а комендант со всей комендатурой перешел на сторону оккупантов. [В 2015 году активный участник боев на Донбассе Дмитрий Марченко возглавил управление Минобороны по материальному обеспечению, получил звание генерал-майора. С 2019 года находится под следствием ГБР.] Переброску десанта в Крым отменили.

В первых числах марта нам поступила информация о том, что Россия концентрирует силы в районе перешейка и собирается идти вглубь Херсонской области, чтобы взять под контроль инфраструктуру водо- и энергообеспечения Крыма. Поэтому десантников перебросили на аэродром «Кульбакино» под Николаевом, оттуда 2 марта они выдвинулись к перешейку и заняли оборону.

5

Чтобы дестабилизировать ситуацию в стране и разорвать Украину на куски, неспособные сопротивляться оккупации, российские спецслужбы начали масштабную операцию под названием «Русская весна». Весь восток и юг Украины — от Харькова до Одессы — охватило раздуваемое Кремлем пламя сепаратизма. На казначейском счету было всего около ста тысяч гривен. Во главе местных администраций мне нужны были люди, способные работать в экстремальных условиях. Тогда Юлия Тимошенко предложила поставить главами ключевых областных государственных администраций восточных регионов владельцев больших финансово-промышленных групп. Логика была простой: у них есть свои мощные охранные фирмы, они смогут защитить здания ОГА от захватчиков, их уважают местные бизнесмены и политики, а если не хватит бюджетных денег — они прокредитуют ключевые соцвыплаты своими. Всем кандидатам я ставил главный приоритет — жестко подавить пророссийские выступления. Второго марта я подписал указы и назначил первых четырех человек.

Главой Днепропетровской ОГА мне предложили поставить Игоря Коломойского, совладельца группы «Приват». Я поговорил с ним, определил задачи, и он сразу согласился. Он привел сильную команду во главе с Борисом Филатовым и Геннадием Корбаном, которые, действуя быстро и эффективно, зачистили регион от сепаратистов.

Донецкую ОГА логично было возглавить Ринату Ахметову, владельцу СКМ. Но он отказался занять эту должность. «Александр Валентинович, — сказал он, — я понимаю, чего вы от меня хотите. Но мои руки не будут в крови моих земляков». Я пытался ему объяснить, что если не действовать жестко сейчас, то крови будет гораздо больше. Но он говорил, что на жесткие действия не пойдет, что его земляки заблуждаются, что им нужно объяснять, что нужно дать больше прав регионам, что нужно услышать Донбасс...

Меня это, конечно, не устроило. Поэтому когда мне предложили на Донецкую ОГА кандидатуру совладельца ИСД Сергея Таруты, я согласился.

Главой Одесской ОГА был назначен бизнесмен Владимир Немировский, руководитель Одесского отделения партии «Фронт змін», которую в свое время возглавлял премьер-министр Арсений Яценюк. Главой Луганской ОГА я поставил генерала Михаила Болотских — заместителя главы МЧС, уроженца Луганска.

Я надеялся, что генерал будет действовать решительно. Но Болотских в условиях жесткого противостояния растерялся, работал пассивно, а как только начались серьезные массовые беспорядки с участием вооруженных боевиков, написал заявление об отставке. Немировского я снял вместе со всеми руководителями регионального силового блока после трагедии на Куликовом поле. Вместо него я поставил Игоря Палицу, который умел действовать в экстремальных обстоятельствах и мог профинансировать одесскую «Самооборону». С сепаратизмом в Одессе было быстро покончено.

6

В марте нам удалось выиграть время и получить передышку на месяц. За этот месяц мы восстановили систему государственной власти: сформировали правительство, назначили руководителей областных и районных администраций, региональных руководителей силовых структур, подавили мятежи в большинстве регионов, начали восстанавливать армию и оборонно-промышленный комплекс, не допустили дефолта и удержали от развала экономику. В несколько раз увеличили финансирование армии.

Семнадцатого марта мне на подпись положили план первой волны мобилизации.

По этому плану в первой волне мобилизации Минобороны собиралось призвать всего пять тысяч человек, при минимальной потребности 100—150 тысяч.

Я возмутился, почему так мало.

Генералы начали объяснять, что большее количество людей они пока не в состоянии одеть, обуть, накормить и вооружить. В армии не было ни одной современной каски, ни одного качественного бронежилета. На складах не было формы и берцев. Были распроданы даже полевые кухни, солдат первое время кормили просроченными сухпайками. Военная техника нуждалась в ремонте, но не было запчастей и аккумуляторов. Зато на складах хранились тысячи пистолетов-пулеметов Томпсона времен Второй мировой и пулеметов Максима, сотни тысяч боеприпасов с истекшим сроком годности. Большинство предприятий оборонной промышленности были доведены до банкротства или являлись придатком российского ВПК.

Уже была распаевана под застройку территория Киевского бронетанкового завода — он удобно расположен, там собирались возвести коттеджи. На 5 тысяч призывников первой волны нашлось всего 4,5 тысячи пар армейских берцев. Нам нужно было запустить оборонные предприятия, производство оружия, военной техники, обмундирования и средств защиты. Для быстрого решения проблемы защиты жизни воинов я приказал открыть границу для завоза бронежилетов, касок, оптики, приборов ночного видения безо всяких сопроводительных документов.

На совещаниях с военными и руководителями оборонных предприятий мы определяли приоритетные темы и «узкие места». Одной из таких тем оказались ракеты для «Смерча» — самой мощной реактивной системы залпового огня. В армии были боевые машины, но был колоссальный дефицит реактивных снарядов — их производили только в России. Для того чтобы создать свои ракеты, нам нужно было организовать производство твердого ракетного топлива — этим занялся Павлоградский химический завод. А КБ «Луч» во главе с Олегом Коростелевым разработало ракетный комплекс «Ольха», который во всем превосходил российский «Смерч».

Я был очень наивен и считал, что в такой критический момент наши стратегические партнеры не оставят нас в беде.

Все знали, что в 1994 году был подписан Будапештский меморандум, согласно которому Украине в обмен на добровольный отказ от ядерного оружия дали гарантии безопасности и территориальной целостности. Я поручил МИД официально обратиться к гарантам нашей безопасности, провел сотни встреч с зарубежными партнерами (с главой Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу, генеральным секретарем НАТО Андерсом Фог Расмуссеном, генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном, вице-президентом США Джо Байденом, госсекретарем США Джимом Керри и многими другими). Я услышал, что Будапештский меморандум — лишь политическая декларация, и что военной помощи Украина не получит, но нас поддержат на дипломатическом уровне.

Западные лидеры не готовы были идти на конфликт с Россией, они боялись полномасштабной войны в центре Европы, а главное — они не очень-то верили в то, что мы в состоянии выстоять. Кому прибудут военные поставки, если Киев в течение нескольких недель, по их мнению, могли оккупировать российские войска? Владимиру Путину?

Блокаду в военно-техническом сотрудничестве мы прорвали только в конце 2018 года, когда получили первые поставки оружия — противотанковые ракетные комплексы Javelin производства США.

7

Президентские выборы назначили на 25 мая, их нужно было провести в один тур — никто не знал, сколько у нас времени до полномасштабного вторжения армии РФ. По всем оценкам побеждал Петр Порошенко. Я поговорил с Юлией Тимошенко и попросил ее не выдвигать свою кандидатуру. Шансов победить у нее не было. Но Юлия Владимировна меня не послушала, наоборот — обвинила меня в том, что я подыгрываю Порошенко. Я ответил, что никому подыгрывать не собираюсь, никто из кандидатов не будет иметь преимуществ и административного ресурса. На кону была безопасность страны. Выборы нужно было провести показательно без нарушений, прозрачно и честно, чтобы никто не смог оспорить легитимность нового президента. Именно так прошли выборы. В первом туре победил Порошенко.

8

К началу апреля ситуация полностью контролировалась в большинстве областей юго-востока. По моим расчетам, недели за две мы должны были навести порядок в Донецке и Луганске. Понимая это, сепаратисты по команде российских спецслужб перешли к активным действиям. Шестого апреля боевики и активисты «Русского мира» синхронно захватили здания Харьковской ОГА, Донецкой ОГА и управление СБУ в Луганской области. Объявили о создании так называемых народных республик.

Я собрал силовиков и все имеющиеся у меня ресурсы разделил на три части.

Главу МВД Арсена Авакова и командующего Национальной гвардией Степана Полторака я отправил в Харьков. Первого вице-премьера Виталия Ярему я поставил во главе группы, которая должна была выбить сепаратистов из Донецкой ОГА, а главу СБУ Валентина Наливайченко я поставил во главе группы, которая должна была ликвидировать боевиков в Луганском управлении СБУ — ключевом для нас объекте. По старым мобилизационным планам Луганское управление было базовым для организации сопротивления в регионе, поэтому в здании располагался большой оружейный арсенал: не только автоматы и пистолеты, но и гранаты, взрывчатка, пулеметы и гранатометы. Луганские СБУшники сдали боевикам свое управление и весь этот арсенал без единого выстрела. Я сказал, что для руководства СБУ дело чести смыть этот позор, выбив боевиков из здания. Что касается Харькова, то это был центр нашей оборонной промышленности, потеря его могла стать для страны катастрофой.

Поставленную задачу смогли выполнить только Аваков с Полтораком. С помощью винницкого «Ягуара» НГУ они сходу выбили боевиков из ОГА. Сепаратисты успели поджечь здание, но пожар быстро потушили. Руководители донецкой и луганской групп докладывали мне, что вокруг объектов стоят мирные жители, выстроены баррикады и будет много жертв, поэтому они пытаются решить проблему путем переговоров. Спецназ СБУ отказывался штурмовать Луганское управление, пока милиция не очистит площадь от гражданских, а милиция саботировала, рассказывая, что они не хотят сесть в тюрьму, как киевский «Беркут» за разгон Майдана. Чтобы заставить их действовать, я послал в Луганск секретаря СНБО Андрея Парубия, но он доложил, что силовики полностью саботируют работу.

Выехавший в Донецк Ринат Ахметов пытался убедить боевиков покинуть ОДА, но все эти переговоры были только потерей времени. Сепаратисты работали со своими российскими кураторами и выполняли только их команды. Двенадцатого апреля Игорь Стрелков во главе заведенного с территории РФ хорошо вооруженного отряда захватил горотдел милиции и здание СБУ в Славянске.

От Славянска открывался путь на Харьков — всего 170 километров по прямой. Стало понятно, что Славянск становится центром военного противостояния. Я приказал главе СБУ Валентину Наливайченко бросить на Славянск группу «Альфа», усиленную подразделениями десантников.

Руководил операцией генерал Виталий Цыганок, глава Антитеррористического центра СБУ. Цыганок, командир группы «Альфа» Геннадий Кузнецов и командиры десантного подразделения остановили колонну на окраине Славянска, чтобы посовещаться о том, как им штурмовать блокпосты боевиков. В этот момент по колонне открыли перекрестный огонь — из лесопосадки и подъехавшего гражданского автомобиля.

Командира «Альфы» и нескольких офицеров тяжело ранили, один из «альфовцев» погиб. Началась паника. Не растерялся только один лейтенант-десантник, приказавший оператору-наводчику своей боевой машины открыть ответный огонь. Элита СБУ и тогдашних Вооруженных сил, не выполнив задания, хаотично отступила.

Это была катастрофа. Весь Донбасс узнал, что относительно небольшой отряд Стрелкова обратил в бегство «Альфу» и десантников. Увидев, что элита силовых структур Украины не может выполнить боевую задачу, боевики начали захватывать госучреждения в десятках городов и поселков — Артемовске, Мариуполе, Краматорске, Горловке... Загорелся весь Донбасс.

После провала операции я собрал заседание СНБО. Сдерживаться уже не мог. Я просто орал на силовиков: почему вы не выполнили приказ, почему отступили?

Они оправдывались, что началась война, а к войне они не готовы. «А к чему вы готовы? Вы думали, вас будут встречать с цветами?» — «Так они же стреляют на поражение!» — «А куда они должны стрелять, в воздух?»

Стало понятно, что в условиях начавшихся военных действий нужно в полной мере задействовать Вооруженные силы. Законодательство предусматривает только один правовой механизм, который позволяет задействовать ВСУ на территории Украины без объявления войны, — это антитеррористическая операция. Объявлять ее может только руководитель СБУ. Я взял ответственность на себя, подписав решение о начале масштабной Антитеррористической операции с задействованием ВСУ, которая охватила несколько областей.

Так началась война на востоке Украины.

9

Подписав указ о начале АТО, я потребовал от военных взять Славянск.

Мне доложили, что если атаковать позиции боевиков в лоб, будут серьезные потери. Я приказал, чтобы наиболее боеспособное подразделение атаковало группировку противника с тыла. Таким боеспособным подразделением была определена 25-я отдельная воздушно-десантная бригада. Ей поручили обойти Славянск со стороны Краматорска и нанести удар. Шестнадцатого апреля, чтобы сэкономить время, десантники на бронетехнике решили пройти через Краматорск. Там их остановили и безо всякого сопротивления разоружили местные жители. Несколько БТРов, БМД, самоходная установка «Нона», увешанные российскими флагами, вместо штурма Славянска пошли на усиление группировки врага.

После такого позора я приказал распустить 25-ю бригаду — за трусость и сдачу оружия без боя. Ветераны 25-й бригады добились встречи со мной и поклялись, что десантники смоют этот позор кровью. Я отменил приказ и не жалею об этом. Со временем 25-я бригада, как и многие другие подразделения ВСУ, научилась воевать и на самом деле стала одной из лучших боевых частей украинской армии.

10

Умирать никто не хотел.

Весной 2014 воевать еще не были готовы, да и не умели. По большому счету, у нас попросту еще не было боеспособной армии. На мои претензии военное руководство объясняло, что раздав оружие тысяче мобилизованных, мы получаем не батальонно-тактическую группу, а просто вооруженную толпу, не способную выполнить боевую задачу. Чтобы они стали боевым подразделением, их нужно одеть, обуть, накормить, обучить, обеспечить техникой, провести боевое слаживание и так далее. В общем, нужно время и средства. А времени у нас уже не было.

Я обратился к патриотам. Просил не ждать повесток из военкоматов, а идти добровольцами защищать страну. Началось добровольческое движение. Добробаты чаще всего формировались как специальные подразделения МВД или батальоны Национальной гвардии. Добровольцы не ждали повесток, пока их оденут и научат воевать, они ехали на войну в джинсах и кроссовках. Именно добровольцы переломили тогда ситуацию, подняли моральный дух в войсках, показали, что можно наступать, можно побеждать. Добровольцы показали на собственном примере, что для того, чтобы защитить страну, нужно жертвовать собой. Без крови и смертей нет пути к победе.

В той критической ситуации каждый показывал, кто на что способен. Тот же Олег Ляшко, чтобы помочь мне получить объективную информацию, не боялся ездить в Луганскую область во время массовых беспорядков. Он был одним из инициаторов создания батальона «Азов» и всячески помогал им на первом этапе. Были и другие примеры. Пришел ко мне любящий сегодня всех поучать генерал Смешко — бывший начальник ГУР и бывший глава СБУ. Предложил сформировать добровольческий батальон из ветеранов спецназа. «Отлично, что для этого надо?» «Нужен статус вашего советника», — говорит Смешко. «Не проблема, сегодня подпишу указ. Сколько вам нужно времени?» — спрашиваю у генерала. «Две недели».

Ни через две недели, ни через месяц батальон спецназа так и не был создан. Смешко только разводил руками и говорил, что разочаровался в своих бывших подчиненных.

11

Войск, чтобы перекрыть все возможные направления наступления армии РФ, не хватало. Чтобы уменьшить потенциальную угрозу, я по своей инициативе полетел в Минск — на переговоры с Александром Лукашенко. Он пообещал мне, что русские танки в тыл украинских войск через Беларусь не зайдут.

Девятого мая городское управление милиции Мариуполя атаковала группировка боевиков. В этот момент там как раз проводили совещание новый начальник городской милиции Валерий Андрущак, начальник ГАИ Виктор Саенко и заместитель командира теробороны из Днепра Сергей Демиденко. Боевики потребовали от находящихся в здании сложить оружие, в противном случае угрожали всех сжечь живьем.

Утром этого дня мне позвонили из МВД, объяснили ситуацию и попросили помощи. Я связался с Генеральным штабом и спросил, есть ли возле Мариуполя боеспособные части. Оказалось, что рядом стоит 72-я бригада — и я приказал одну роту бросить на Мариуполь. К тому моменту, как рота прорвалась к зданию, боевики уже захватили первый этаж и с боем пробивались на второй. Я приказал открыть огонь по первому этажу. Бойцы 72-й бригады помогли нашим вырваться из окруженного здания и обеспечили отход к Мариупольскому аэропорту. Во время боя погибли Сергей Демиденко и Виктор Саенко.

[Через три дня, 12 мая, из России в Донецкую область заехали политический консультант Александр Бородай со своим помощником Сергеем Кавтарадзе и генерал Владимир Антюфеев. Их встречали и сопровождали в Донецк командир батальона «Восток» Александр Ходаковский, командир «Оплота» Александр Захарченко, военный прокурор Равиль Халиков. Все они будут строить военную и политическую машину «ДНР».]

12

Детально зная, как в Крыму действовали оккупанты, я приказал первым делом взять под контроль все аэродромы со взлетно-посадочными полосами, способными принимать тяжелую авиацию. Если бы мы этого не сделали, то на оккупированных частях Донбасса очень быстро появились бы не только танки и артиллерия, но и штурмовики с бомбардировщиками. При таком развитии событий удары могли наносить с расстояния в сотни километров и наши потери несопоставимо бы возросли.

Пятнадцатого апреля силы АТО взяли под контроль аэродром Краматорска. Координировал операцию Василий Крутов — он сменил Виталия Цыганка на посту главы АТЦ при СБУ. На следующий день боевики Стрелкова попытались отбить аэродром, но сделать этого не смогли. В сжатые сроки все ключевые аэродромы Донбасса были под нашим контролем.

Донбасс — это множество городков, и большой проблемой для нас был ползучий сепаратизм. Десять боевиков в городе, в котором население симпатизирует сепаратистам, брали безо всякого сопротивления мэрию либо отделение милиции, устанавливали российский флаг — и все, в новостях сообщали, что город вошел в «ДНР» или «ЛНР». Боевики использовали партизанскую тактику, нанося удары с тыла и по флангам наших подразделений.

Заслушав ежедневный доклад на совещании с руководителями силовых структур, я провел кривую линию на карте от Станицы Луганской, соединив четыре аэродрома — Луганский, Донецкий, Краматорский и Мариупольский. «Теперь это будет линией фронта, — сказал я. — Зачистим всех сепаров в тылу и продвигаемся вперед, пока не дойдем до российской границы».

Одним из первых освобожденных городов стал Красноармейск [Покровск]. Очень быстро с очагами сопротивления в тылу до линии фронта было покончено. Начиналось освобождение Донбасса.

Двадцать шестого мая мне доложили о вражеской контратаке. Зашедшие на Донбасс свежие силы из РФ, в частности приехавшие из Чечни кадыровцы, захватили новый терминал Донецкого аэропорта, который построили всего два года назад — к футбольному чемпионату Евро-2012.

Я приказал поднять авиацию и ударить по терминалу с воздуха. Прошел час — мне не докладывают об исполнении. Я набираю Генеральный штаб: «В чем проблема?» Мне начинают путано объяснять, что терминал стоит сотен миллионов долларов, что в нем торговые помещения… За его уничтожение нас затаскают по судам. Это был тот редкий случай, когда я использовал нецензурные выражения. В воздух поднялся Су-25, он нанес ракетный удар по цели. Наши перешли в наступление и добивали врага в развалинах терминала.

В панике боевики начали отступать в сторону Донецка и нарвались на шквальный огонь своих же подразделений, с испугу подумавших, что это ВСУ наступают на их позиции. Потери врага были огромными. Эта победа вдохновила армию, показала, что мы сильнее врага и освобождение Донбасса — дело времени. После этого с боями был взят Красный Лиман, окружен Славянск, приблизилось освобождение Мариуполя…

Двадцать пятого мая в Украине прошли президентские выборы, на которых победил Петр Порошенко. Седьмого июня на инаугурации я передал ему полномочия президента и верховного главнокомандующего, вместе с армией и силовыми структурами, способными защищать свою страну.