Вышла третья серия документального сериала «Спалах» о современной украинской культуре. Кратко пересказываем содержание всех серий для тех, кто не успел их посмотреть

Двадцать пятого ноября онлайн-медиа «Слух» презентовало «Спалах» — 10-серийный документальный сериал о новой украинской культуре и ее современных героях. В первой серии зрителям рассказали историю нового украинского фолка, во второй — напомнили, как развивалась комедия, в третьей — познакомили с украинскими рейвами. «Бабель» посмотрел все три серии и кратко пересказывает содержание для тех, кто не успевает их смотреть.

Первая серия — об украинской фолк-музыке

Народные мотивы, тексты и инструменты используют в своей музыке многие группы и исполнители, например, DahaBrakha, Onuka, KAZKA, Alina Pash, YUKO, GO-A, Kalush, Zavoloka, Motanka, Nockturnal Mortum. Даже когда был популярен западный хип-хоп и инди-рок, мода на украинскую музыку существовала параллельно. Например, во время волны увлечения хип-хопом музыкант группы Kazka Дмитрий Мазуряк играл на сопилке песни Snoop Dogg и 50 Cent.

Одна из первых групп, которая начала экспериментировать с народной музыкой и выходить за рамки — DahaBrakha. «История украинского фолка началась задолго до революции [Революции достоинства], но после 2014 года он стал мощным музыкальным явлением. Идентичность возросла, и подтянулась имиджевая часть этой идентичности. В Украине наконец-то узнали о DahaBrakha, хотя до этого они лет десять существовали за границей», — говорит Наталья Жижченко, известная как Onuka.

Составляющие традиционного фолка — это многоголосное пение и народные инструменты. В Украине есть немалый спрос на народные инструменты, но сейчас их изготавливают лишь отдельные мастера. В советское же время в Чернигове работала огромная фабрика, которую закрыли в 2000 году.

Традиционные народные коллективы, например, «Древо», «Божичі», «Гуляйгород», ездят в фольклорные экспедиции и собирают аутентичную музыку. Их не знает массовая аудитория, но они создают базу — благодаря их работе музыкантам-экспериментаторам будет из чего делать новый украинский фолк.

Рядом с экспериментальной фолковой музыкой существует и другая — псевдонародные песни в современной обработке, та самая «шароварщина». Такие песни обычно включают на свадьбах, застольях и детских школьных праздниках. Они почти не имеют отношения к настоящей фолковой традиции. «Мы хотим показать, что может быть по-другому», — говорит Наталья Жижченко.

Вторая серия — об украинской комедии

Украинская комедия начала 1990-х выросла из пантомимы, клоунады, театра, немого кино и просто наблюдений за жизнью. С 1991 года на телевидении начало выходить «Маски-шоу». Их хвалили за юмор и критиковали за пошлость. Позже появилось абсурдное «Шоу долгоносиков», а Андрей Данилко начал выступать как Верка Сердючка.

Украинская комедия ориентировалась не на советские, а на западные форматы, была разнообразной и самобытной. Но все поменялось, когда в эфиры начал выходить КВН (Клуб веселых и находчивых). КВН — очень коррумпированная система. Автор мог несколько раз приносить свои шутки, но редактор их «вырезал». Затем он давал участнику номер телефона автора, который мог помочь с материалом за 400—500 долларов. Половину этих денег получал редактор.

После КВН появилось очень много похожих шоу — «Вечерний квартал», «Женский квартал», «Лига смеха», «Дизель-шоу», «Мамахохотала». Это классический юмор, где шутят о жизненных ситуациях, о том, что может случиться со всеми. Формат предусматривает набор сценок и командную игру. Большинство комиков шутят именно на «классические» темы, а тех, кто отличается и экспериментирует, немного. Евгений Кошевой из «Квартала» приводит в пример команды «Лиги смеха» «Загорецька Людмила Степанівна» и «Радужные еноты», аудиоюмор «Прозрачного гонщика» и абсурдные шутки «Инародного театра абсурда «Воробушек». Благодаря «Лиге смеха» и «Рассмеши комика» новый юмор начал понемногу попадать на телевидение, но сами форматы комедийных шоу так и остались кавээновскими.

Переломный момент в украинском юморе случился с появлением Comedy Club. Резидентам можно было шутить на острые и неудобные темы, использовать мат. «Всем хотелось выступать в таких проектах, как Comedy, потому что такие штуки можно продать на корпоратив и заработать, а не только отдавать деньги, как в КВН», — объясняет комик Наталья Гарипова.

Comedy Club появился ненадолго и сразу «потух». Такая же судьба ждала и телевизионный стендап. Стендап не выстрелил, потому что телевизор настроен на желания аудитории, считает комик Андрей Щегель: «Аудитория не любит стендап — ей не заходят тонкие приколы, не нравится смотреть на неизвестных комиков. Телевизионный зритель любит что-то понятное и простое».

Сейчас украинская комедия ушла на YouTube. Создатель канала «Чоткий паца» Константин Клепка снимает пародии на клипы, «Львы на джипе» смешно импровизируют, Майкл Щур создал «Телевидение Торонто», где ведет сатирическую программу под названием #@)₴?$0, а Алексей Дурнев смотрит сториз, пробует еду и ищет девушкам парней в Tinder. Украинскому YouTube не хватает хорошего продюсера, который рискнет и вложит деньги в развитие новых комедийных форматов.

Третья серия — об украинской рейв-культуре

Рейв — это многолюдная танцевальная вечеринка с электронной музыкой, обычно проходит в индустриальных локациях. Хотя само слово появилась давно, полноценная культура сформировалась ближе к концу 1990-х в Берлине, Лондоне и на Ибице. Рейв связан с ритуальной шаманской культурой, которая существовала уже 45 тысяч лет тому назад. «Танцы людей у костра — это доисторический рейв. Только музыка поменялась», — говорит Дмитрий Авксентьев, электронный продюсер и диджей.

История украинского рейва начала зарождаться в 1990-е. Самая известная вечеринка тех лет — «Торба», чуть позже, в 1999 году появился фестиваль «КаZантип». Он дал возможности для старта многим молодым и известным сегодня диджеям. «Это было место, где люди чувствовали себя свободно и раскрепощенно, save space, как сейчас говорят», — вспоминает диджей Настя Топольская. Те, кто возвращался с «КаZантипа», хотели ходить на рейвы и дома. Так появились первые андеграундные киевские клубы — «Хлеб», «Синема», «Московский мост». Тогда же развивались большие промоутерские проекты, благодаря которым электронную музыку начали массово слушать в Украине. Например, Virus Music разработали клубный портал, выпускали печатный журнал, продюсировали артистов, собирали сотни тысяч людей на концертах диджеев.

Переломный момент в украинской рейв-культуре наступил с появлением первых вечеринок СХЕМА. В 2014 году их основал диджей Вячеслав Лепшеев. Из маленькой вечеринки для друзей СХЕМА выросла в заметную точку на рейв-карте Европы. Ее появление запустило волну андеграундных вечеринок в других городах — во Львове, Харькове, Одессе, Днепре, Ивано-Франковске.

Арт-центр Closer в Киеве открыли, потому что «перевозные» вечеринки и фестивали организовать гораздо сложнее, рассказывает Сергей Яценко, директор Closer, соорганизатор фестивалей Strichka и Brave Factory. Клуб начал «воспитывать» свою аудиторию: он отличался жестким фейс-контролем и «фильтровал» своих посетителей. Посетителей, которые не разбирались в электронной музыке, не пускали на мероприятия. «Фильтровать своих» начали и организаторы Rhythm Büro. Чтобы узнать место вечеринки, человек должен был купить билет. После этого ему приходила СМС с адресом. «Такой формат помогает создать атмосферу внутри вечеринки и ощущение причастности к чему-то особенному», — говорит соорганизатор Rhythm Büro и радиоведущая Вера Логданиди.

Кризис 2014 года повлиял на культуру рейвов и особенно на музыку, которая тогда звучала. До этого все приходили слушать иностранных диджеев, а на украинских оставались лишь несколько десятков человек. Но в 2013—2014 годах, когда иностранные артисты перестали приезжать в страну, «тусовка» обратила внимание на украинских диджеев и стала слушать их композиции.

Всем, кто создает украинский рейв, надоело выражение «Киев — это новый Берлин». Берлинских клубов много, сейчас в них массово ходят туристы, посетители почти не готовятся к вечеринкам и особая атмосфера утрачена. В Украине эта культура еще молодая, она развивается и постоянно меняется.

Самобытную клубную культуру прервал карантин. Границы закрыли, большие вечеринки и фестивали отменили, промоутеры и музыканты остались без работы. Если коллапс затянется на год-два, то культура, которая только начала зарождаться, может «развалиться», считает Вера Логданиди. Артистам и организаторам придется искать работу в другой сфере, которая их «поглотит». Даже если государство выделит какие-то деньги — этого, скорее всего, будет недостаточно, многие клубы все равно закроются.