«Музыку громче включай, чтобы взрывов снарядов не слышать». Четыре года школьный автобус собирает детей из прифронтовых поселков под Горловкой, чтобы отвезти их на уроки ― репортаж

Поселки Зайцево, Пески, Бахмутка и Жованка находятся недалеко от оккупированной боевиками Горловки. До войны они относились к Никитовскому району города, а дети из этих поселков ходили туда в школу. С началом боев села оказались в «серой» зоне ― их не контролировала ни Украина, ни боевики «ДНР». До 2016 года дети из поселков учились в оккупированной Горловке. Пока украинские волонтеры не предложили родителям школьников подумать об опорной школе в поселке Опытное, что под Бахмутом Донецкой области. До нее от «серой» зоны всего несколько километров. Чтобы убедить родителей перевести туда детей, директор школы Владимир Жучок в августе 2016 года под обстрелами ездил по селам и агитировал идти учиться к нему — на подконтрольную территорию. Уже 1 сентября семеро детей сели за парты в Опытном. Тогда, чтобы доставить детей в школу, у Жучка не было даже автобуса — его в Краматорске нашли волонтеры. За последние четыре года у опорной школы появился и свой автобус, и водитель Толик. Он каждое утро собирает 27 детей из пяти поселков и везет их на уроки — в Горловке не осталось ни одного ученика из окрестных сел. В этом году в школу в Опытном пошли 12 первоклассников, 8 из них родились и выросли на войне. Первого сентября журналист Евгений Спирин и фотограф Сергей Моргунов вместе с детьми проехались по маршруту школьного автобуса, поговорили с директором школы и рассказывают о первом после карантина дне в школе рядом с войной.

Бахмут ― Бахмутка ― Пески ― Зайцево, автобус.

В 06:20 у салона красоты «Карина» на центральной площади Бахмута останавливается желтый автобус. На его боку разноцветными буквами написано «Школьный». За рулем водитель Толик. На нем удобные растянутые джинсы, майка и кофта ― рано утром довольно прохладно. Толик уже два года собирает детей из прифронтовых поселков и отвозит их в опорную школу в Опытном. Сегодня с ним приехал директор Владимир Жучок, он руководит школой с 1991 года.

― Сейчас наша сопровождающая вернулась с курсов, — говорит Жучок, — мы ее подберем, вы поедете в Жованку, Бахмутку и Зайцево, а я сойду в школе и буду готовиться к линейке. Пока ее не было, я сам ездил забирать детей.

Толик зевает и убирает вещи с передних сидений, чтобы можно было сесть. Сегодня дети поедут в школу без родителей: во-первых карантин, во-вторых, детей 27 — мест в автобусе не хватит. В 06:25 автобус трогается и едет к опорной школе, там директор выходит.

― Толя, ты того, аккуратней, как всегда. Увидимся на линейке.

Через пару километров у дороги стоит женщина в черно-белой кофте и черной юбке. На вид ей около сорока пяти. Это Нина Проценко — сопровождающая, которая вместе с Толиком собирает детей и везет их в школу. Еще пару лет назад это делали шестеро вооруженных украинских военных. Толик притормаживает и открывает двери автобуса, в салон заходит Нина:

― О, доброе утро. Вы те самые шпионы, которые будут с нами ездить? Очень приятно.

Она садится на кресло и тут же что-то быстро печатает в смартфоне. Потом спохватывается и объясняет:

― Да я тут завелась с одним из Facebook. Начал мне рассказывать, как тут все плохо и все позиции сдали. Как будто я не знаю, кто и что тут по чьему приказу раньше сдавал. Эксперты сплошные в сети, хоть бы один сюда доехал.

До войны у Нины был бизнес в Горловке, а муж работал шахтером и в 2013 году по горячему стажу успел выйти на пенсию. Раньше поселки Бахмутка, Жованка и Майорское относились к Никитовскому району Горловки. Дети ходили в никитовскую школу. Но после оккупации города боевиками «ДНР» несколько школ разрушили обстрелами, а поселки оказались в «серой» зоне. Дети по привычке ходили в оккупированный город. Так было до 2016 года. Нина показывает на разрушенные дома без крыш.

― Вот это Николаевка-2. Нормальное село было. А в мае 2018 года его обстреляли «Градом» — ни одного целого дома не осталось! Ну, тут сейчас живет одна семья, их дом разбило, так они ютятся в летней кухне.

За окном проносятся скелеты одноэтажных флигелей, покрытые густыми зарослями.

― Вон как все заросло. Да у нас и у дядьки тут дом был. Тоже снарядом развалило. Так ему компенсацию государство выделило! Целых 800 гривен. Он пришел к нам и говорит: «Что же делать будем?» Ну я говорю, что делать, купим горилки и твой дом помянем. Живет у нас теперь, он без детей.

За Николаевкой грунтовая дорога становится хуже, вместо домов тут уже одни фундаменты, да и те покрыты глиной. Тут был большой поселок, но в 70-е годы прошлого века здесь решили тянуть аммиакопровод и людей расселили. Дальше — поселок Бахмутка, он длинный и тянется аж до самой Горловки. На обочине стоят несколько человек и мальчик в синей вышиванке и черных брюках. Это Ростик. Нина смеется:

― Ну, понятно. Ростик полгода в школу не ходил — сначала карантин, потом каникулы. Теперь всем селом провожают.

Толик притормаживает. Мама обнимает Ростика, поправляет ему маску на лице, он запрыгивает в автобус.

― Доброе утро, ― говорит школьник и идет вглубь автобуса, куда-то на последние места.

Через пару километров у ворот своего дома стоит еще одна школьница — пятиклассница Саша. У нее на голове огромный бант, она заходит в автобус, а следом за ней пытается пройти мама и не отпускает руку девочки. Нина машет:

― Нет, теперь только дети. Вчера говорила, карантин и нет мест. Нет, вы остаетесь дома, Саша едет в школу.

Мама делает шаг назад, сходит со ступеньки автобуса и растерянно смотрит на закрывающиеся двери:

― Саша, я тебе обязательно позвоню.

Нина немного злится:

― Говорила ж вчера несколько раз, что едем без родителей. Так нет же, не все услышали. Никак они к карантину не привыкнут. Ну а вообще, конечно, тут автобус ходит раз в сутки, хрен выберешься отсюда. Разве что такси вызывать, а это 250 гривен. Нет работы ― нет денег ― нет такси. Так и живем.

Автобус проезжает еще несколько километров и подбирает одну из учительниц опорной школы — так она добирается на работу. Женщина заходит, садится рядом с Ниной и тут же начинается оживленный разговор: последние новости, обсуждение предстоящей линейки и учебного года.

― Некоторые жалуются, что им маска мешает и тяжело дышать, — говорит учительница.
― Да, пусть в забой спустятся, в шахту и помашут молотком минут сорок. А потом посмотрим, кому дышать тяжело, сразу маска мешать перестанет, — смеется Нина.

К 07:20 автобус тормозит у остановки с табличкой «Бахмутка», возле нее стоят родители с детьми-школьниками. Среди них второклассница с белыми бантами, в вышиванке, белых гольфах и розовой маске на лице. В руках у нее целая пальма. Она сразу прыгает на переднее сиденье и смотрит в окно: видно террикон — это оккупированная Горловка, а перед ним — поле с подсолнухами. Нина помогает остальным детям зайти в автобус и рассказывает:

― Вот тут, если дальше ехать, еще, может быть, метров 700, и уже все — последний украинский пост, а дальше «ДНР». Поле подсолнухов какое красивое, а ведь его только в том году разминировали.

Дети заходят в автобус, Нина командует:

― Садитесь так, как вы будете сидеть весь год, выбирайте себе места.

Следующая остановка еще через пару километров — поселок Пески, после него пропускной пункт «Майорск». Туда же подвозят детей из поселка Жованка, в котором живут трое школьников. Автобус в поселок не заезжает ― дорога плохая и обстреливается с терриконов, ехать опасно. До 2016 года в Жованке вообще не было школьников. Поселок разносили из минометов. Все, кто мог, забрали семьи и уехали. КПВВ тоже было не на нынешнем месте, а гораздо ближе к опорной школе. Дети из Песок, Бахмутки и Зайцево остались в «серой» зоне. Формально боевики не занимали эти населенные пункты, но и Украина их не контролировала. Чтобы не рисковать и не ходить пешком по обстреливаемой дороге, местные жители отправляли детей учиться в «ДНР». В июле 2016-го вопросом занялись украинские волонтеры из «Пролиски». Они приехали в Жованку и Пески и предложили родителям школьников съездить и посмотреть на опорную школу в Опытном. Она всего в семи километрах, но при этом на безопасном расстоянии от боевых действий. За все это время снаряд попал в школьный двор только один раз — во время оккупации Дебальцево российскими войсками в 2015 году.

Родителей привезли в опорную школу, затем отвезли в школу в Зайцево, потом в школу № 5 Бахмута и даже в школу-интернат — рассматривали вариант оставлять детей в школе на ночь, чтобы те лишний раз не рисковали под обстрелами. После этой «экскурсии» родители семерых школьников выбрали школу в Опытном, остальные решили и дальше учиться в оккупированной Горловке.

У КПВВ «Майорск» автобус забирает еще 10 детей — трое из Жованки, остальные местные. Родители машут руками в окно. Один из «жованских» — Женя. У него огромный портфель, в боковом кармане которого пол-литровая бутылка домашнего яблочного сока. Он тоже заскакивает на переднее сидение, кажется, второклассница с пальмой в руках — его давняя подруга. Они быстренько достают игрушечных гномов с разноцветными волосами и устраивают бой тут же — на кресле. Автобус почти заполнен: 24 школьника, из них 12 первоклассников, 8 из которых родились и всю жизнь росли уже на войне. Впереди еще одна остановка — Отрадовка. Автобус останавливается, в салон заходит грустный Ваня. Сопровождающая показывает рукой на одно из кресел:

― Ваня, иди на свое место рядом с Настей, вы же любите сидеть рядом.

Ваня чешет нос, смотрит на пустое сиденье Насти и бурчит:

― Та что же Настя, это вы по парам, а Настя сегодня на таксях поехала.

Разбитая дорога сменяется новым асфальтом, он ведет к опорной школе, сразу за поселком — посеченная остановка, на ней коряво нарисован черной краской тризубец и написано: «Воля або смерть», сбоку надпись свежее: «Не любиш мову — геть до Ростова». Ребята на переднем сидении прячут гномов с разноцветными волосами в рюкзаки. Второклассница пристает к Жене из Жованки с вопросами:

― Ну и ладно. А что вот ты делал на карантине? Мы с мамой писали, читали, играли! Я теперь все умею.
― А мы… Ну, мы купили альбом и рисовали в нем кроля.
― Почему кроля?
― Его я хотя бы видел.

Опытное, школа

Ровно в 08:01 Толик на автобусе заруливает в школьный двор. Двери открываются, и дети выпрыгивают на улицу, спускаются по ступенькам и бегут к школьному крыльцу. Там уже стоит парта с музыкальным пультом, напротив крыльца на расстоянии метра друг от друга расставлены 12 стульев — это для первоклашек. Слева от крыльца флагшток со спущенным флагом, справа паренек в костюме Буратино что-то пытается заучить с листа. По центру двое десятиклассников и несколько учителей. Вокруг всего этого ходит директор Владимир Жучок. Родители первоклашек стоять чуть дальше, метрах в двадцати от крыльца. Одна из семейных пар спорит:

― Маска нужна.

― Сказали, что маска должна быть в наличии, но не сказали же, что на лице.

В 08:15 начинается линейка. Ведущие, дети постарше, читают стихи, потом играет гимн Украины. Первоклашки садятся на стулья. Директор школы говорит в микрофон: «Право поднять государственный флаг предоставляется десятиклассникам». Парень и девушка подходят к флагштоку и начинают медленно тянуть за веревку, флаг поднимается с ужасным скрипом несколько минут. Родители первоклассников молча смотрят на это. В толпе кто-то недовольно говорит:

― Можно было и подсмазать.

Наконец-то флаг поднят, директор Жучок берет в одну руку листок бумаги, во вторую микрофон:

― Дорогие дети. А также родители, учителя. Дети, вы уже не дети в детсаду, а ученики бахмутской школы. И мы вас приветствуем и поддерживаем, а ваша родина о вас заботится. Например, в классах новая мебель, и мы подождем, что нам еще из техники купят. Вы ― дети новой украинской школы, и будете тут учиться 12 лет. Как я уже и говорил, мы очень рады вам. И еще вам вручат подарки от главы Бахмутского городского совета Алексея Александровича Ревы. Еще раз, дети, желаю всем счастья, здоровья и учиться только на отлично.

Первоклассники читают стихи, после этого выходит мужчина с тарелкой, в ней пшено, он «на счастье» посыпает пшеном детей. Дети не очень понимают, что происходит.

― Что это? — спрашивает девочка.

― Ешь, семачки, — отвечает вторая.

Внезапно на сцену выходит мальчик в костюме Буратино:

― А это к вам пришел я. Узнали, дети?

― Неееет! — хором отвечают дети.

Двое первоклассников несут колокольчик, опять играет гимн, после директор снова берет микрофон:

― Праздник первого звонка оглашается закрытым. Уважаемые дети, приглашаем в родную школу.

Дети заходят в школу, на крыльце стоит завуч Светлана Остаповна:

― Пойдемте, я вам все покажу.

Мы заходим внутрь школы и поднимаемся на второй этаж. Справа по коридору — кабинет второклассников, в этом году их 16 человек. В кабинете парты, для каждого ученика отдельное место, на партах лежат рисунки, возле доски висит белый экран, рядом проектор.

― Вот это лучшее, что мы получили, после начали реформы. Тут и парты, и все что нужно. В этом году, конечно, всего меньше. Но, может быть, еще не доехало.

Светлана, как и директор Жучок, работает в школе с 1991 года. Тогда у школы, правда, было другое здание и более 400 учеников. Все они не помещались, поэтому к 1993-му построили новое здание. Теперь все наоборот: здание стало слишком большое, осталось 133 ученика. После того как в 2016 году волонтеры привезли родителей из «серых» поселков в эту школу, Жучка позвали на совещание в Бахмут. Там были представители департамента образования, «симики» и волонтерские организации. Совещание длилось достаточно долго: поселки не контролировались Украиной, а на «серую» зону не выделяют бюджет. Родители семерых детей согласились отдать их в школу в Опытном, но денег на перевозку не было. Тогда директор Жучок предложил съездить в Жованку и Пески и посмотреть, что там происходит на самом деле. С Жучком поехала и завуч Светлана.

― Едем — жуть. Все простреливается, везде воронки, едем в бронежилетах. Жованка, Майорск, Бахмутка, 28 августа. Полдня проездили. Находили родителей, просили писать заявления, что они хотят своих детей у нас учить. Вернулись, три дня до первого сентября — ни автобуса, ничего. Потом волонтеры поднажали, и нашелся из Краматорска автобус. Его согласились сопровождать шестеро военных с автоматами. Так к нам 1 сентября 2016 года приехали семеро учеников из «серой» зоны.

Мы отходим от кабинета второклассников, к завучу подходит мужчина в спортивных штанах и с татуировкой на руке:

― А это, куда тут десять гривен сдать? А то жена сказала на обеды сдать, а я не пойму куда. Ну вы это, извините, я первый раз это, ребенка привел.

Светлана предлагает показать другие классы и столовую, там как раз едят первоклассники. В конце коридора кабинет химии, на партах стоят реактивы в деревянных коробках, на стене портрет Дмитрия Менделеева, на потолке — проектор. Учительница химии стесняется:

― Не снимайте наши реактивы. Тут все старое. Но нам всего хватает. Все у нас есть.

Чуть дальше кабинет биологии, комната психолога с кушеткой и почему-то с партами, на первом этаже еще несколько классов и столовая. Заходим внутрь, дети едят по четверо за столом. В тарелках гречка, котлеты и помидоры, в стаканах — компот. Завуч Светлана говорит, что рада работе столовой, на карантине все повара стали на биржу труда — готовить было не для кого.

― Второй волны ковида не боитесь?

― Боимся, но пока очень счастливы работать живьем, а не в Zoom. У нас такое было. Многим, особенно тем, кто постарше, пришлось прямо учить все технические новинки: и Google, и Zoom, и всякие другие приложения. Так что мы тут выкручивались, как могли. Иногда задания по мейлу давали и проверяли. Потому что есть семьи, у которых нет компьютера и один смартфон без памяти на всех. Но и не в этом проблема. У нас тут шесть лет война, и очень важно общаться. А на карантине и это закончилось. Родители не выпускали детей из дома, школьники просились после уроков в Zoom: «А можно мы еще повисим, просто поболтаем?»

Дальше по коридору, недалеко от столовой, спортзал. На дверях табличка: «Куплено за деньги людей Японии». Рядом с дверями стоит директор школы и представитель городского департамента образования. Школа первый год как перешла из районного подчинения в городское, потому Жучок показывает, что и как в школе. Он дергает ручку двери в спортзал, она закрыта.

― Я сколько раз говорил, что все двери открыты должны быть? Где ключи? — возмущается директор.

Один из технических сотрудников несет ключ, Жучок открывает дверь, за ней обычный спортзал — два баскетбольных кольца, волейбольная сетка, на стенах плакаты про коронавирус. Жучок показывает на потолок:

― Вот видите, у нас раньше крыша была, ну не крыша, а бассейн. Там такие лужи скапливались после дождей, вода аж хлестала. И вот, наконец-то, мы ее поменяли. И всю систему отопления поменяли — тут теперь зимой можно с коротким рукавом ходить.

Завуч ежится:

― Ну, это если такая зима, как сейчас, была. А так я с коротким рукавом ходить не согласна.

В коридоре 5 класс идет гуськом в столовую. Директор говорит: «Здравствуйте, дети», они хором отвечают. Представитель департамента образования из города останавливается:

― Дети, а ведь, правда, вам хотелось в школу?

― Неееет, ― кричат они.

Один из учеников легко толкает другого:

― Записал?

― Да, сейчас в TikTok будет.

Директор и завуч прощаются с представительницей гороно. Жучок говорит, что раньше она была учительницей в этой школе:

― Я ведь ее на работу принимал. А теперь вот. А пойдемте я вам убежище покажу? Когда тут грохочет, так и местные жители к нам просятся.

Убежище ― это бывший тир. Сюда занесли парты, прочистили вентиляцию. Помещение огромное, фактически целый подземный этаж. Этой школе повезло: снаряды летали мимо, лишь один раз осколками выбило окна. Мы выходим из убежища и поднимаемся к директору в кабинет. Там на стенах фотообои с березами, в углу стоит шкаф, на его ручке висит рогатка.

― Ага, забрал на перемене. Они теперь по трояку продаются. И делать не надо.

На часах начало первого. Скоро Толик на автобусе повезет всех детей по домам, снова по битой дороге и по тем местам, где легко обстрелять автобус прямо с вершины террикона. Толик привык, а Жучок рад, что в его школе учатся теперь все дети из ближайших поселков.

― Ну и вот. Съездили мы тогда, взяли этих семерых детей в 2016 году. А потом и другие родители к нам потянулись, — рассказывает дальше директор. — Так детей становилось все больше и больше. Были те, конечно, кто в Россию уехал. Но к 2020-му в нашей школе учатся все, на ту сторону уже никто не ходит. А с середины 2018-го у нас наконец-то есть хороший водитель и нормальный автобус. Водитель на вес золота, кто сюда пойдет на минималку жизнью рисковать и ездить под пулями и бомбами? Мы один раз поехали рано утром, чтоб успеть, случайно заехали на передовую. Чуть не убило нас там. Поругали нас, конечно. Говорят: «Дайте документы», а какие документы у директора школы? Но отпустили, комбат вопрос решил.

На улице те родители первоклашек, которые приехали в школу на такси, провожают своих детей к автобусу. Трое из опасной Жованки в автобусе сегодня не поедут, в честь праздника — такси. Нина Проценко опять поедет сопровождать.

― Слава богу, теперь только ночью грохочет. Кто бы мне про зраду и сдачу не говорил, а тишина лучше, чем когда едешь и тут снаряд, там снаряд. А твои дети на обочине стоят и ждут автобуса. А ты думаешь: «Убьет или в этот раз нет?» Ну, ничего. Как говорит Толик: «В пути музыку громче включай, чтобы взрывов снарядов не слышать». Доедем.