Бионическая рука, вырванные зубы и студия мечты. Звукорежиссер из Беларуси обвинил харьковского бизнесмена в краже паспорта и невыплате зарплаты за полтора года

«В ХХI веке Андрей Жуков попал в рабство в Украине, в Харькове. Мы опасаемся за его жизнь», — написал 22 октября в своем Facebook белорусский музыкант Филипп Чмырь. По его словам, минский звукорежиссер без рук полтора года назад поехал в Харьков по приглашению бизнесмена Владислава Шрубека. Там они вместе создавали звукозаписывающую студию мирового уровня. Чмырь рассказал, что почти сразу после приезда у Жукова забрали паспорт, все это время ему не платили обещанную зарплату и обманом заставили подписать договор об отчуждении имущественных прав на песни. Корреспондент theБабеля Тома Балаева поехала в Харьков, чтобы встретиться с обеими сторонами конфликта и понять, кто из них прав.

В Харькове восемь градусов тепла. По одной из центральных улиц идет человек в расстегнутой тенниске, длинных шортах и шерстяных носках под летние шлепки. У него седые волосы и стрижка как у рокеров 80-х. Из рукавов рубашки торчат две культи — рук ниже локтя нет. Когда он улыбается, заметно, что у него всего два зуба. Это Андрей Жуков — звукорежиссер из Беларуси. В феврале 2017 года он приехал в Харьков, чтобы участвовать в создании звукозаписывающей студии мирового уровня.

Прошлое Жукова туманно, и не всегда понятно, где в нем правда. Он вырос в детском доме, в 65 километрах от Минска. В папке с его документами в Харькове лежит справка из «Ивенецкого дома-интерната для детей-инвалидов». Андрей рассказывает разные истории о том, как лишился рук. По одной из версий, его мама работала на подземном заводе, где хранились ядерные боеголовки. Жуков бежал ей навстречу, взялся руками за забор, а тот был под напряжением. Андрей потерял сознание от шока, а когда очнулся и увидел кости и свисающие куски мяса, даже попробовал его на вкус. После потери рук мама и отдала его в детский дом. По другой версии, Жуков отгрыз себе руки в Сахаре, чтобы не умереть от голода. По третьей, их отрубили за воровство где-то на Востоке. По четвертой, Андрей обморозил руки, когда дрейфовал на льдине.

— У меня постоянно спрашивают, куда делись мои руки. Но это не их собачье дело. Я стал придумывать разные истории об этом. Так ведь интереснее, — объясняет Жуков.

Андрей говорит, что в Украину его пригласил знакомый — Владимир Сухов. Он сотрудничал с местным бизнесменом Владиславом Шрубеком, который решил построить в городе студию мечты. Жуков приехал консультировать Шрубека. Он бросил свои дела в Минске — недоделанный альбом группы Drum Ecstasy, и полетел на три дня в Харьков.

— Мне оплатили билеты на самолет, поселили в понтовой гостинице на [главной улице] Сумской, и я встретился с Владом. Посмотрел оборудование, которое он уже купил, сказал, что это полный шлак и нужно все другое. Показал, как я пою. Влад от этого офигел и сказал, что хочет научиться петь так же. Сказал: «Оставайся здесь, будем строить студию мечты. Твои идеи, мои деньги. Научишь меня петь и потом будешь получать проценты от работы студии», — рассказывает Андрей.

Жуков говорит, что Шрубек пообещал ему зарплату — тысячу долларов в месяц, проценты от продажи песен в будущем, аренду квартиры и медицинское обслуживание. Звукорежиссер увлекся идеей студии мечты и согласился. Но поставил условие — дать ему возможность играть в компьютерные игры. Жуков говорит, что так он отдыхает от работы и заглушает фантомные боли. Шрубек согласился. Все их договоренности были устными.

Сначала студия находилась в подвальном помещении, туда привезли всю закупленную аппаратуру, поставили диван. Туда же переехал Жуков — на время, пока ему не найдут квартиру. Он говорит, что почти сразу отдал юристам Шрубека свой паспорт, чтобы они сделали вид на жительство в Украине, а потом — гражданство.

Андрей, по его словам, полностью ушел в работу: придумывал концепцию студии, подбирал аппаратуру и искал ее, работал с аудиозаписями, которые уже были у Шрубека, учил его петь, набирал людей для его группы — Аtomic guns.

— Он вообще не попадал в ноты и даже не отличал их. Я воспринял это как вызов — научить петь такого человека. У нас бывали такие марафоны, которые мы называли «концлагерь» — когда мы десять дней подряд по десять часов занимались вокалом, дубасили без перебоя. Для группы этой я тоже прослушивал и учил музыкантов, — говорит Андрей.

Концепция, которую он придумал, — сочетание цифрового и аналогового методов записи звука. Среди аналоговых приборов была аппаратура 50-х прошлого века, которую Андрею, по его словам, приходилось настраивать вместе с инженером. Он рассказывает, что настолько загорелся проектом, что работал без выходных и праздников. Зарплату не получал, но и не спрашивал о ней. Иногда просил Шрубека дать ему денег на мелкие расходы, и тот давал 200—300 долларов в месяц. В студии работала женщина, которая готовила Андрею еду. Осенью 2017 года, когда еда стала совсем плохой, он поставил ультиматум: либо уезжает обратно в Минск, либо к нему в Харьков приезжает подруга из Беларуси — Наталья Богданчик.

— Какие-то морковки мороженные они мне стали давать и кругленькие капустки. Я и попросил привезти мне Натку, она за мной ухаживала еще в Минске, — рассказывает Жуков.

Люди Шрубека оформили Наталье вид на жительство в Украине и устроили ее на работу. Она жила в квартире, которую снял Шрубек. Андрей продолжал проводить большую часть времени в студии и ночевать там. К тому моменту она уже переехала из подвального помещения в большое здание в Клочковском переулке, где раньше были склады.

Все время до сентября 2018 года Жуков, по его словам, подбирал и настраивал инструменты для студии, учил Шрубека и его девушку петь, придумывал стиль для его группы и работал над песнями.

— А еще они вырвали мне все зубы. У меня заболел один зуб, они отвезли в какую-то клинику, и там сказали, что надо вырывать все зубы, оставили только два. Подпиши, мол, бумажки и будем тебя лечить. Я ничего не понял, но как не поверить врачам? Я и подписал, — рассказывает Жуков. Он считает, что историю с зубами Шрубек придумал, чтобы шантажировать его и удерживать в студии.

25 сентября Жуков подписал договор об отчуждении прав на фонограммы, созданные за время работы в студии.

— У меня тогда были фантомные боли, и какой-то медик [Шрубека] давал мне таблетки, от которых я дурел и был на все согласен. Так что я это все смутно помню. Даже не читал, что подписывал, — говорит Андрей.

В документе написано, что свои права Жуков продает. Звукорежиссер утверждает, что денег за фонограммы не получал. Шрубек говорит, что заплатил, но сумму не называет. Копии этого договора у Жукова нет.

26 сентября 2018 года Андрею сказали, что облэнерго отключает свет, студия закрывается. Он рассказывает, что пошел в квартиру к Наташе, а на следующий день к ним приехал Сергей Осадчий и привез прощальное письмо от Влада. «Андрей, к сожалению, я не хочу больше работать с тобой над этим проектом. …Я не могу больше смотреть, как ты неделями сидишь, играешься, создаешь видимость рабочего процесса, валишь все проблемы на нехватку техники или неумелость музыкантов. …За это время было много хорошего. Мы сделали песни, мы построили студию, я много чего узнал и много чему научился. …Сейчас мне противна музыка, мне противна наша студия, мне обидно, что я вообще влез во все это», — писал Влад. В конце он добавил, что попросил своего юриста помочь Жукову с документами, вещами и переездом в Минск. Подписи под письмом нет.

После письма Андрей пытался связаться с Владом, но тот его заблокировал. Позже на встречу с Осадчим пошла Наталья — поговорить о возврате паспорта и зарплаты с вычетом денег, которые Шрубек давал Жукову на текущие расходы, — примерно тринадцать тысяч долларов.

— Осадчий предложил довезти нас до границы с Россией, потому что она близко, и оплатить штраф за то, что Андрей так долго нелегально находился на территории Украины. Сказал, что не хочет ехать по России с украинскими номерами, чтобы нас кто-то встретил и довез в Минск, или мы сами доехали, — рассказывает Наталья.

Юрист, по словам Натальи и Андрея, обещал отдать паспорт на границе — когда Жуков подпишет документ, что не имеет претензий к Шрубеку. В качестве отступных предлагал две тысячи долларов — на первое время в Минске. Белорусы от сопровождения и денег отказались, а когда через несколько дней к ним домой привезли вещи Андрея в грязных мусорных пакетах, решили, что «унижения терпеть нельзя».

С помощью харьковского правозащитника Максима Корниенко Андрей подал заявление в прокуратуру по факту мошенничества. В нем написал, что ему не отдают паспорт и зарплату.

Полный пансион и бионическая рука

Владислав Шрубек приезжает в студию, где его уже ждут юрист Сергей Осадчий и директор студии Сергей Белоус, тоже юрист. Шрубек — молодой худощавый мужчина в джинсах и толстовке. «Это Pull and Bear», — говорит он, чтобы подчеркнуть свою простоту. До весны этого года Шрубек, по данным из открытых источников, был исполнительным директором украинского представительства компании Plarium. По словам его юриста, он также был директором Института исследования границ возможного. Сейчас занимается инвестиционной деятельностью, связанной с недвижимостью, сельским хозяйством и «зеленой» электроэнергетикой.

Влад сходу заявляет, что не хочет комментировать свои отношения с Жуковым, но тут же не сдерживается:

— В студии у Андрея было все, что ему необходимо, даже более чем. Отдельно был человек, который убирал, стирал его личные вещи и помогал во всем. Я передавал ему деньги на оплату аренды квартиры. Специально для Андрея в студии сделали душ, купили стиральную и посудомоечную машины. А он теперь говорит, что его держали как раба!

Шрубек перечисляет, что еще делал для Андрея: потратил около 85 тысяч гривен на лечение его зубов и подготовку к установке 32 имплантов, когда выяснилось, что все зубы нужно менять; привозил к нему лучших врачей при первых признаках недомогания; приводил портных, чтобы они шили Андрею одежду, и давал деньги на отдых его подруги Наташи.

— Кстати, к разговору о том, что мы забрали его паспорт. В 2017 году он пару раз выезжал из Украины, и один раз мы даже покупали ему билеты на самолет в Минск. Как бы он летал без паспорта? — спрашивает Влад.

Жуков эту информацию отрицает, а юрист Шрубека не смог найти авиабилеты, которые покупали Андрею.

Влад — увлекающийся человек. Он с детства занимался музыкой, в интернете можно найти анонсы его квартирников в 2008 году и упоминание о том, что в 2010 он помог записать харьковской группе MORJ студийный альбом.

— Потом я все это бросил и занялся бизнесом. А пару лет назад появились люди, которые сказали: «Влад, надо что-то делать, поднимать украинскую музыку, чтобы она звучала, как Adele, Muse, Radiohead». Чтобы разобраться, почему между этой и нашей музыкой — пропасть, нужна была база. Осенью 2016 года я купил два ангарных помещения и начал обустройство студии.

Шрубек говорит, что студия — благотворительный проект, инвестиции в который никогда не окупятся. Для этого нужно было бы сдавать студию в аренду для записи по 100 долларов в час, а за такие деньги, как говорит Влад, в Украине никто не пишется. Изначально планировалось использовать студию для записи Аtomic guns и молодых украинских групп. Что будет теперь — пока непонятно. Влад говорит, что впал в легкую депрессию после истории с Жуковым и хочет взять паузу.

Еще один благотворительный проект, которым полтора года назад увлекся Шрубек, — разработка бионической руки. После знакомства с Андреем Влад решил помочь ему и в мае 2017 года собрал команду инженеров, нейрохирургов, хирургов и преподавателей вузов. Они разрабатывали руку примерно год и сделали прототип. Привлекали для его тестирования ветеранов АТО, потерявших конечности. Предполагалось, что после завершения разработки бионические руки будут делать и для них.

Шрубек не знает, хотел ли Жуков новую руку для себя, — спрашивать напрямую было неловко. Сергей Белоус вспоминает, что на одном из тестов Андрей сказал: «Это все, конечно, хорошо, но я не уверен, что мне это нужно. Я и так справляюсь. Сделайте мне лучше нормальную клавиатуру».

Сейчас разработка на паузе. По словам Шрубека, он вложил в нее сто тысяч долларов. Осадчий говорит, что они ищут биоинженера, который создаст механизм получения четкого сигнала от нервных окончаний мышц. Жуков утверждает, что Шрубек «перегорел» и закрыл проект.

«У вас круто, хочу остаться»

В студии пахнет свежим ремонтом и новой техникой. Шрубек рассказывает о ней так, как говорят о чем-то любимом, но связанном с большими разочарованиями.

— Это — ее сердце, — Влад заходит в контрольную комнату студии. Здесь не слышны лишние звуки, а голоса звучат четко. — В этой комнате частично происходит запись и мастеринг. Здесь много интересных приборов. Например, атомные часы для синхронизации цифровых приборов, процессор эффектов, который вышел совсем недавно, его используют в голливудских фильмах. Из олдскульного здесь эквалайзер, левелер 50—60-х годов. Многие приборы я привез из Англии и Америки. Динамики для нас целый год делали в Японии. Коммутационная панель — наша разработка. Здесь специальные коннекторы с позолоченными окончаниями, потому что золото хорошо проводит сигнал, — объясняет Влад.

В этой комнате за панелями раньше стоял диван, на котором фактически жил Жуков. Шрубек отрицает, что позвал Андрея работать над студией. Говорит, его ему навязали.

— Мы работали с Вовой Суховым, и он все время говорил, что знает классного звукорежиссера. Я сначала отмахивался, но потом согласился встретиться. Андрей приехал, послушал наши записи и, как он всегда делает, сказал, что это отстой, и он может сделать их лучше. Сказал, что у нас здесь круто и он хочет остаться. Пообещал сделать новые аранжировки и все остальное. Я был не против, — вспоминает Шрубек.

Влад говорит, что во время строительства студии спрашивал Жукова, все ли там делается правильно. Тот отвечал, что да. Когда в августе 2017 года они проверили акустическую картину, она оказалась катастрофической. Все пришлось перестраивать.

— Я привлекал людей из институтов, акустиков, которые заново считали проект, делали техническую часть. Я все контролировал. Конечно, это меня расстроило, потому что к тому моменту мы уже собирались начать делать музыку, да и денег на все это уходила бездна, — говорит Влад.

По воспоминаниям Жукова, это он понял, что комнаты построены неправильно, и нашел акустиков, которые все исправили.

Шрубек показывает другие комнаты студии. Самая большая — акустическая, ее проектировали специально для записи вокала. Чтобы звук был максимально чистым, эта комната находится внутри другой, стоит на плавающем полу, в ней специальная кладка кирпича и даже светильники — только из дерева и ткани, без металлических элементов, которые могли бы резонировать.

— Предполагалось, что Андрей будет участвовать в расчетах для студии?

— Это же все как происходит? Встречаются два человека, один говорит, что знает, как делать классную музыку, второй — что у него есть тексты и он может построить студию. Они договариваются делать музыку вместе и что один из них получит 5% от продажи будущих песен.

Шрубек настаивает, что не обещал Жукову зарплату, а музыкантам начал платить ее только этой осенью, когда студию зарегистрировали как юридическое лицо, а с ребятами подписали договоры.

— Какая зарплата? О чем вы? У нас с ним не было трудовых отношений. Когда люди встречаются и решают вместе заниматься творчеством, никто никому зарплату не платит, — говорит Шрубек.

Все это время с нами по студии ходят его юристы и не разрешают фотографировать, пока я не подпишу документ о том, что не буду публиковать снимки.

Точка невозврата

Влад говорит, что сначала был очарован Жуковым. Тот рассказывал, что учился в Гарварде, Венской консерватории и изучал математику в университете Новосибирска.

— Когда он пришел ко мне на консультацию о получении вида на жительство в Украине, я спросил, сможет ли он предоставить справку об отсутствии судимости, — рассказывает юрист Сергей Осадчий. — Жуков ответил, что в Беларуси он судим и находится в розыске. Потом я попросил диплом о высшем образовании, но он ответил, что дипломы забрало белорусское КГБ.

Сам Жуков утверждает, что не судим, а такого разговора не было.

Шрубека впечатлили и другие истории Андрея: о том, как он работал в студии, где писались The Beatles; как ездил по Европе с Ace Of Base под наркотиками и водкой и писал песни для Guns Nʼ Roses; как свел альбом для «ВВ», за который те не заплатили; как работал и пил с Питером Гэбриэлом. Фотографий с этими людьми Жуков, по словам Шрубека, не показывал.

— Весной 2017 года мы договорились, что через полгода будет готовый продукт. Но прошло полтора года, и вы знаете хоть одну песню, которую выпустила наша студия? Андрей дико валял дурака. Играл в игры на основном компьютере и смотрел фильмы. Когда музыканты приходили на студию, он не пускал их к компьютеру. Спал до четырех дня, потом вставал, играл и снова ложился спать. И только в то время, когда я был вместе с ним на студии, он имитировал свою вовлеченность и занятость, — возмущается Шрубек.

Он говорит, что Жуков рассказывал много историй из своего наркоманского прошлого и очень гордился тем, что он панк. А еще — постоянно унижал музыкантов, называл их бездарями, с ним было невозможно работать. Это подтверждают сами музыканты и не отрицает Жуков. Лидер белорусской группы Drum Ecstasy Филипп Чмырь, который знаком с Жуковым с 1991 года и работает с ним как с саунд-продюсером с 2003, смеется и говорит: «А я знаю, как он их называл! Косорукими, тугоухими непрофессионалами! Наверняка говорил, что лучше бы они работали в магазине и продавали конфеты. Андрей очень требователен к музыкантам. А если вы человек с ранимой психикой, то, наверное, в шоу-бизнесе вам не место». Чмырь добавляет, что Жуков действительно может отдыхать днем и работать по ночам.

Терпение Шрубека, по его словам, лопнуло в начале лета 2018 года. Тогда он сказал: или мы начинаем активно работать, или студия закрывается. Отправил всех в отпуск на две недели, а когда работа возобновилась, улетел по делам в Британию.

— Общался с ребятами, и они рассказывали, что ничего не изменилось: Андрей все так же спит и играет целыми днями. Так прошел месяц. Когда я спросил у Андрея, что было сделано за этот месяц, Андрей взял сделанную Сашей [один из музыкантов проекта] аранжировку, изменил в ней две ноты [реально две ноты — мы проверяли] и выдал мне как свою собственную. Потом он сел за компьютер, за 15 минут нарисовал барабанную партию, напел и прислал мне со словами: «Смотри, у нас новый хит». Тогда я решил больше не сотрудничать с Андреем и попросил своего юриста помочь ему во всем, что может потребоваться, и передать две тысячи долларов на первое время, — говорит Влад.

Осязаемым результатом работы Андрея в студии стали шесть песен — по подписанному 25 сентября договору, права на их использование сейчас принадлежат Шрубеку. По версии Жукова, он придумал к ним мелодии, прописал отдельно каждую партию, сделал аранжировки, свел и отмастерил их. В своем первом заявлении в полицию, которое не внесли в Единый реестр досудебных расследований, он оценил работу над песнями в триста тысяч долларов.

Шрубек говорит, что песни создавали десять человек, одним из них был Андрей. Влад считает эти песни неготовыми и не уверен, что они когда-то выйдут.

Что дальше

31 октября Андрей Жуков рассказал свою историю на пресс-конференции в Харькове. Шрубека там представляли Сергей Осадчий и Сергей Белоус.

Правозащитник Максим Корниенко говорит, что по делу Жукова допрошены три человека: сам Жуков, Влад Шрубек и юрист Сергей Осадчий.

Андрей Жуков и Наталья Богданчик проводят дни в харьковской квартире, которую раньше снимал для них Шрубек, а теперь деньги на ее оплату присылают друзья из Беларуси.

Максим Корниенко разговаривал с представителями белорусского посольства в Украине, и они готовы отправить Жукова в Минск в течение нескольких дней. Звукорежиссер на это не согласен: он хочет получить тринадцать тысяч долларов, а если выедет из Украины, то несколько лет не сможет вернуться из-за того, что долгое время находился здесь нелегально.

Владислав Шрубек и его юристы готовятся подавать иски в суд: о том, что Жуков заявляет о своих правах на фонограммы, которые ему не принадлежат, и о защите деловой репутации.

На студии Аtomic Guns Records играют музыканты Шрубека, и пока никто не записывается.