«Если в селе нет воды и все завалено мусором, то зачем тогда церковь?» Как священник сделал вымирающее село успешным — репортаж theБабеля

Село Волосское находится в 20 километрах от Днепра (города) и вытянуто вдоль Днепра (речки) так, что кажется очень большим, хотя в нем живет меньше двух тысяч человек. Начало села — уже и центр, здесь стоит старый сельский клуб, где давно никто не собирается, перед ним — памятник грецкому ореху, который поставили два года назад. Рядом — самое важное здание села, «офис старосты». Бывший сельсовет переименовали в 2016 году, из-за реформы децентрализации — тогда старостой выбрали местного священника Андрея Пинчука. Храм, в котором он по-прежнему служит, находится в двухстах метрах.

Здание офиса подтянули под название — сделали ремонт, починили крышу. Внизу — полка для буккроссинга и тренажерный зал, на втором этаже — рабочий кабинет Пинчука. Сам староста, невысокий седой мужчина в тенниске и джинсах сидит за столом и разговаривает по телефону — через несколько дней Волосское отмечает 250-летие, Пинчук договаривается о перекрытии центральной дороги на время празднования и дает указания своей помощнице. За его спиной висит карта мусорных баков в четырех селах — Волосском, Ракшивке, Майорке и Червоном Садке. Их поставили во время «мусорной» реформы, которую провели, когда Пинчук стал старостой. В углу висят икона и рушник.

С 2016 года Волосское — главный пример успешной децентрализации. Пинчук называет ее важнейшей реформой страны и жалеет, что децентрализацию начали так поздно. На местных и всеукраинских сайтах о Волосском пишут как об экономическом чуде — вот, село из загнивающего превратилось в успешное. Пинчук поправляет — скорее, из депрессивного, ведь начиная с двухтысячных отсюда регулярно уезжали люди. Теперь тенденция меняется — после того, как в селе появилась вода и вообще какие-то перспективы, сюда переезжают даже из Днепра.

Реформы

«Когда меня выбрали, была только одна просьба — сделайте что-то с водой», — рассказывает Пинчук. С ней были проблемы еще во времена Советского Союза. Здесь нет колодцев, поэтому единственный источник — водопровод, который обслуживает и Днепр, и Каменское (бывший Днепродзержинск). Трубы были в плохом состоянии, аварии случались часто, воду перекрывали для всех. Она появлялась несколько раз в месяц на пару часов, в остальное время жители отстаивали речную воду, топили снег и лед.

Чтобы решить проблему, нужно было менять все основные магистрали. Часть денег взяли у областного совета, часть получили у зарубежных грантодателей, еще часть собрали местные. Их деньги пошли на новые трубы на каждой улице. С теми, кто не хотел сдавать, Пинчук проводил личные беседы.

— Я тогда провел 70 уличных собраний на каждой улице. Не хотите менять — идите лесом. Вам не будет ни асфальта, ни уличного освещения.

— Жесткая рука.

— Да нет, порядок.

Вторым условием стала обязательная установка счетчиков снаружи дома — так староста решил бороться с воровством воды. К основной трубе жители подключали несколько врезок, устанавливая счетчик только на одной, через которую показывали маленькое потребление воды. Вода была хоть редко, зато бесплатная. По новым правилам, тем, кто отказывался устанавливать счетчики снаружи, отключали воду. Между старостой и населением началась война, на старосту поступало до тридцати жалоб в день. Но реформу все-таки закончили — вода в селе уже год есть в домах круглосуточно. Местное коммунальное предприятие закупает ее у Днепровского водоканала, поэтому она на 30 процентов дороже, чем в городе. Зато КП работает в прибыль, а аварийная служба — круглосуточная. Те, кто ругал Пинчука и слал проклятия, теперь подходят и благодарят.

— Вы бы посмотрели сайты по продаже домов, — включается в разговор один их помощников Пинчука. — Все в объявлениях пишут, как хорошо в Волосском все сделали. А потом жалобы пишут, что им не нравится староста.

«Мусорная» реформа тоже проходила тяжело. Больше половины жителей за вывоз мусора не платили. Пинчук поставил условие: если есть задолженность за мусор и этот человек подает какое-то заявление в сельсовет, то за него никогда не проголосуют. Один раз на заседании исполкома так не проголосовали за тридцать заявлений. Пинчук наладил раздельный сбор мусора и запретил палить листья во дворах. И если с первым местные смирились и даже проявляют инициативу, то побороть извечную привычку жечь листья сложнее.

— Ты можешь сообщить на горячую линию о соседе, который палит [листья] или мне, скинуть фотографию или видео. Ты получаешь 250 гривен анонимно [из фонда громады] на счет своего телефона, я еду и составляю протокол. Тот, на кого составили протокол, получает штраф от 360 до 1360 грн, которые идут в бюджет громады.

— Это же может привести к соседским войнам.

— Мне плевать. Это приводит прежде всего к чистоте. Когда все палят и ты говоришь «Не пали, мне нечем дышать, у моего ребенка астма», то вам ответят «Так все палят и я буду». А когда все не палят, а ты палишь, тебе говорят «Ты что, идиот?»

Деньги

Главный плюс децентрализации — увеличение количества денег на местах. Андрей Пинчук говорит, что у них есть четыре основных источника доходов. Это сельский совет, областной совет как основной донор, международные гранты и фонд громады. Его пополняют фермеры, церковь и предприниматели, реже обычные жители. Деньги областного совета нужны на крупные проекты. Пинчук объясняет, что многое зависит от местного депутата, который лоббирует интересы Волосского в областном совете. С фермерами Пинчук договорился легко — предпринимателям проще разово сдать крупную сумму, чем постоянно решать мелкие проблемы.

— Мы составляем смету каждого проекта, — объясняет Пинчук алгоритм получения денег. — Вот, например, мы строим новый корпус школы. Это большие расходы, поэтому на строительство деньги дает областной совет. Ремонт в старом корпусе мы сделали тоже за счет облсовета, а вот закупили в школу все новое на деньги громады.

До школы от офиса старосты — примерно километр, дорога идет вдоль берега Днепра. На одном из участков за деньги громады обустроили небольшой пляж с двумя зонтиками и горкой в воде недалеко от берега.

Чуть дальше пасутся коровы, рядом машины мешают бетон. Стройка нового корпуса школы закончится в 2020 году, там откроют лаборатории, спортзал и актовый зал. По плану в этом корпусе появится и обсерватория. Пинчук мечтает, что туда будут приезжать из других сел смотреть на звезды.

Ремонт в школе не выдающийся, но заметный — свежие стены, новая мебель, в классах — интерактивные доски для уроков. В подсобке столовой в рамке оставили кусок неотремонтированной стены. Работники говорят, что это арт-объект.

Год назад в школе на конкурсе выбрали нового директора из Днепра, которая привезла с собой команду учителей. Теперь в школе нет оборота наличных, а значит, утверждает Пинчук, нет и коррупции. Школа согласилась поучаствовать в проекте одного из банков, который предложил выдавать школьникам банковские карты. Они работают как пропуск в здание и по ним же проходит оплата в столовой.

— Когда школьник заходит в школу по банковской карте, родителям будет приходить sms, что он зашел. Когда вышел — тоже.

— Сплошной контроль.

— Не только. Директор автоматом получает список детей, которые сейчас в школе. Она знает, сколько детей будет обедать, поэтому своровать на продуктах не получится. Раньше в столовой никогда не давали мясо — только котлеты, на 40% состоящие из хлеба. А школьный автобус обслуживал похороны.

Все потребности школы покрываются за счет сельского совета. Родителям, рассказывают учителя, все еще непривычно.

В селе вообще пытаются избавиться от наличных — в этом году в офисе старосты установили банкомат. Вместо Укрпочты, пенсии и зарплаты приходили на карточку. Летом этого года до Волосского добралась банда местных грабителей. Они взорвали банкомат и забрали все деньги — 400 тысяч гривен. «Четыреста гривен оставили на почин», — уточняет Пинчук. От безналичного расчета там пока не отказываются — ездят в соседнее село снимать деньги. Пинчук говорит, что сейчас в Волосском ждут установки нового банкомата.

«Фашист в рясе»

Андрею Пинчуку 42 года, в Волосском он живет и служит священником тринадцать лет. Когда ему было шесть лет, его семья переехала из Киева в Днепр. Пинчук учился в физико-математическом классе, был одним из лучших учеников и должен был поступать на радиофизический факультет, куда его автоматом зачислили в 11 классе. Перед поступлением Андрей пришел к родителям и сказал, что хочет стать священником.

— Мой папа говорил, что священники едят детей, он искренне верил, что если пойдешь в храм, то тебя там батюшка сварит и съест, — смеется Андрей. В этот момент ему звонят и жалуются на соседей, которые палят листья. Пинчук обещает подъехать и разобраться. — У меня был очень хороший учитель литературы, мы после уроков много с ним говорили о смысле жизни. Когда я пришел к родителям и сказал, что буду поступать в семинарию, мама схватилась за голову: «Что? Эти попы?!» Посмотрела передачу про священника, которого отправили в село и он начал разводить живность. Говорит: «Ты такой жизни хочешь?» Я ответил: «Ну вообще прикольно».

Пинчук уехал в Санкт-Петербург, закончил там духовную семинарию, откуда его отправили служить в Волосское: «Когда я был школьником, еще даже в храм не ходил, моим родителям дали тут дачу. Когда я ездил [отсюда] домой, меня местные колхозники подвозили [до трассы]. Кто бы мог подумать тогда, что этот мальчишка станет потом всех от воды отрезать».

По приезду Пинчук начал менять храм, который был в плохом состоянии — здание рушилось, крыша текла. Священник сделал ремонт и устроил воскресную школу. Сейчас это главный досуг для сельских детей — они ходят на английский, занимаются рисованием и в компьютерном кружке.

Храм — не самое приметное здание села. Обычный сельский дом, который выделяется только небольшим куполом и крестами на стенах. На заднем дворике стоят фонари с верхушками в виде крестов, разбит палисадник, вокруг скамеечки. До появления офиса старосты это было единственное место в селе, где есть Wi-Fi. Сюда как в парк приходили гулять местные, поэтому калитка всегда открыта.

Большинство жителей ходят в храм на воскресную службу. Многие активисты реформ — прихожане, а сама церковь — один из главных спонсоров фонда громады. Первые собрания громады проходили в здании церкви, бывший староста храма сейчас директор коммунального предприятия. Однажды Пинчук оштрафовал свой храм за то, что на территории церкви не убрали амброзию. На собрании прихожан он объявил, что староста храма не проследил за этим, поэтому община должна заплатить штраф 1800 гривен.

В 2015 году по Волосскому прошел смерч — несколько улиц остались без света и газа. Церковь и Пинчук помогали пострадавшим — после этого местные выдвинули его кандидатуру на пост старосты. А когда уже выбрали, то некоторые подходили и удивленно говорили: «Как же это батюшка будет старостой?» Думали, что легко с ним поладят, но уже через несколько месяцев называли Пинчука «фашистом в рясе».

— Обещали расстрелять, били в машине стекло, — перечисляет Пинчук, с чем ему пришлось столкнуться, когда он начал проводить реформы. — Была у нас одна больная, пришли к ней, у нее две врезки. На одной показывает, что [тратит всего] 10 литров, а на другой кубами ворует воду. Она вначале стояла, матюкала нас. Потом начала проклинать, бросать землей в лицо. Обхаркала всего. Ну стоишь, вытираешься, драться же не можешь. Стали эту [незаконную врезку] отрезать. А она коз разводит, так набрала у себя в сарае целое ведро козьей мочи такой ядреной и надела мне это ведро на голову. Вам смешно, а я двое суток мылся.

На вопрос, как он разграничивает свои обязанности старосты и священника, отвечает, что с этим у него не было проблем. Он не говорит о боге в рабочее время и не решает сельские вопросы на исповедях. Сейчас к этому уже привыкли, как и к тому, что Пинчук может развернуться и уйти, если это правило нарушается. Хотя до сих пор его не называют «старостой», чаще «батюшкой». Но за три года, что он работает старостой, ему пришлось во многом поменять сознание людей.

— Мне понадобился год, наверное, чтобы приучить коммунальную бригаду отрезать своих родственников от воды [если они не платят за воду]. Потому что «ну он же мой кум». Я говорю: «После работы придете к нему, выпейте, закусите салом. А здесь вы на работе». Проблема всего нашего общества — сделать так, чтобы закон действовал независимо от отношения. У людей понимание такое: «Вы нам обязаны». Нужно, чтобы люди приучились к тому, что дармовщинки не бывает.

Церковь

На остановке в Волосском раскидан мусор, в соседнем от офиса старосты доме кто-то палит листья во дворе, но быстро тушит костер. Пинчука в селе застанешь не часто — он постоянно ездит в другие громады давать мастер-класс или заграницу налаживать контакты. Он говорит, что не планирует снова баллотироваться на пост старосты. Хочет закончить начатое и провести еще несколько реформ — например, заставить всех жителей села установить номерные таблички на дома. Говорит, что уже готовится к новой войне, но без табличек никуда, к людям не может доехать ни полиция, ни пожарные, ни скорая помощь.

— Человек, который вот так поездит по селу, сразу и не поймет, что тут произошли какие-то серьезные изменения, — рассуждает Пинчук, когда мы проезжаем мимо полуразрушенных домов, выставленных на продажу. — Они просто все под землей — я про воду — конечно, их не видно. Но поверьте, для людей разница есть.

— Немного странно понимать, что много изменений в вашем селе произошли благодаря церкви.

— Если в селе нет воды и все завалено мусором, то зачем тогда в этом селе церковь?